В том году было как всегда. Некоторое количество хроников, хронических больных, остальные просто отдыхающие. Персонал, конечно, знал меня, встречали, как родного, с улыбками и расспросами. В общем, все как всегда.
Я даже книг не взял с собой в тот раз, решил только лечиться и отдыхать. С утра уходил шастать по лесу, наблюдал жизнь природы, так сказать. Елочки–веточки. Это успокаивает и отвлекает.
Она появилась где‑то на третий день после моего приезда. Естестевенно, в столовой. То есть в санатории вечно знакомятся или в столовой, или в очереди на процедуры.
Смотрю — новенькая. Ничего себе, это я просто так отметил, без задней мысли. Немного моложе меня, блондинка, не крашеная. Последнее важно — крашеные сразу теряют для меня всякий интерес, перестают существовать. Дома насмотрелся, по выходным, на всю эту химлабораторию с флаконами и целлофановыми кульками на черной от краски голове со склеенными волосами. Нет уж, спасибо.
Она сидела и ела суп. Ела, не постреливала глазами по сторонам, как большинство зновь прибывших женщин.
В следующий раз я увидел ее на скамейке возле санатория. Она читала. И снова — читала, а не делал вид: перелистывала страницы, а не как некоторые, что откроют книжку посредине и сидят, ждут, что кто‑нибудь заметит и «зацепит». У нее менялось выражение лица: видно, было интересно.
Мне тоже стало интересно. Не то чтобы очень, а так, немного. Я подошел.
— Интересная книжка?
Она посмотрела на меня. Глаза были красивые. Укоризненно посмотрела: «Отойди, не мешай», а может, притворялась все‑таки?
— Интересная.
— Здесь библиотека есть, — сказал я, чтобы что‑нибудь сказать.
— Я знаю, — она уже смотрела в книжку, показываю, что не желает разговаривать.
Ладно, дальше посмотрим, подумал я. Насколько все это искренне, вся эта добродетель.
В третий раз мы встретились на процедуре, точнее, в очереди. Я занял за ней:
— Вы последняя?
Она кивнула.
— А вы в первый раз здесь, в этом санатории? — начал набирать обороты я.
— Да, в первый, — сухо ответила она.
— А вы здесь одна, или с друзьями? — я не отставал, «хорошее начало — половина сражения».
Тут она посмотрела мне в глаза и улыбнулась, чуть–чуть, но я заметил.
— Я здесь без мужа, — зазвенел насмешкой ее голосок, — вас ведь это интересует?
Ничего–ничего, главное — зазвенел, неважно, почему.
— Да нет… — неопределенно протянул я. — Я не это имел в виду. И потом, почему муж, почему обязательно муж? Вы могли приехать с кем угодно — с подругой, другом…
Перед «другом» я сделал многозначительную паузу.
Но тут ей надо было заходить в кабинет.
«Такая же, как все, и нечего выпендриваться», — подумал я, когда дверь кабинета закрылась за ней. — Тоже мне: «зас ведь это интересует?» Это тебя, дорогая, в первую очередь интересует, зачем я к тебе «клеюсь», и что я вообще такое… А вдруг я «новоруш»?»
Но посмотрев на свой спортивный костюм (даже не «адидас», а позорная «пума»), я вздохнул с легким разочарованием, Нет, на новоруша я явно не тянул, да они и не бывают здесь, они все больше по заграницам…
Короче, на следующий день за завтраком я сел за ее столик.
— Не возражаете?
Да нет, я все понимал, какое я произвожу впечатление, стареющего селадона, искателя дешевых приключений, но что было делать? Книг я не взял, а от санаторских библиотек меня тошнит.
— Может, нам пора познакомиться? — перешел я в атаку.
Она смотрела в сторону.
— А зачем?
— Просто так, мы вот с вами сидим за одним столиком, а я даже не знаю, как к вам обратиться.
— И не надо ко мне обращаться, — она все так же смотрела в сторону.
— Но это же глупо, — сказал я, хотя и видел, что она меня не слушает.
И опять: именно не слушает, а не делает вид, что не слушает.
«Дохлый номер», — мелькнуло у меня в голове.
О дохлом номере я, собственно, еще раньше стал догадываться. Нет, дохлый не в смысле переспать а просто. Вообще дохлый — я ей не интересен, и все.
Я дожевал гречневую кашу и встал.
— Сегодня экскурсия в ущелье, вы поедете? — предпринял последнюю попытку я.
— Поеду, — вдруг сказала она.
Поехали в ущелье. Там было сумрачно, прохладно, зелено.
И — «милый профиль рядом…» То есть ее профиль. Хотя профиль‑то мог быть любым иным, то есть условно — ее.
