— Традиция? — произнесла Кей.
— Это сексистское дерьмо, и ты знаешь об этом. Я тоже сделаю это.
— Джон. Ты не знаешь, как летать. Артегал не знает тебя. Не хочу, чтобы ты поранился.
— А я не хочу, чтоб поранилась ты.
— Я не поранюсь. Поэтому я и должна сделать это. Мне не страшно, — и она поняла, что и вправду не боится.
— Кей, когда ты вернёшься?
Она посмотрела на него, увидела беспокойство в его глазах, сжатые челюсти. Он смотрел так пристально, что она задумалась, а, может, это любовь. Она сказала:
— Я не знаю.
Они поцеловались. Ни один из их поцелуев никогда не чувствовался таким долгим, интенсивным, грубым, будто они восполняли потерянное время. Она схватила его за рубашку и прижала ближе. Когда ей понадобился воздух, она отвернулась и прижалась головой к плечу. И заплакала.
Был уже почти полдень. Она теряла время. Кей всучила ему в руки рюкзак и зимнюю куртку.
— Подожди меня, хорошо?
Он кивнул, и она побежала от него. Проходя через школьную дверь, она взглянула через плечо, чтобы увидеть ответный взгляд Джона.
Мама шла к ней, наверное, чтобы встретить. Кей скомкала вещи и спрятала за спину.
— Где Тэм и Джон? Они пришли с тобой?
— Они хотят наблюдать снаружи.
— Ты готова? — спросила она.
— Можно, я сначала в туалет?
Как она и надеялась, мама сочувственно посмотрела на нее.
— Приходи в спортзал, когда будешь готова.
И она сама пошла в том направлении, к шуму и гаму временных офисов.
Кей скрылась за углом, зашла в туалет и надела выпускное платье.
Она замёрзнет в этом.
«Это временно, — говорила она себе. — Это всего лишь временно». В качестве компромисса она оставила длинное белье и надела походные ботинки. Это не будет смотреться отлично, но она осталась в рамках моды.
Распрямив плечи, она посмотрела в зеркало. Волосы были в спешке собраны в конский хвост, грозящий рассыпаться, русые пряди обрамляли лицо. Платье выглядело скорее неуклюжим, чем гламурным, вместе с термобельем и без каблуков. Она предстанет в таком виде перед всеми этими камерами и окажется на каждом канале по телевизору и на миллионе вебсайтов.
Но это было бы не важно, даже если бы она и выглядела гламурной. Важен был символизм, она выглядела как изображение на картинке в книге. Людям не нужно было уметь читать, чтобы понять, что происходит. Они взглянут на нее, через призму родовой памяти.
Она стянула резинку с волос, потрясла головой и пригладила волосы. Так выглядело немного лучше.
В дверь постучали, и мать Кей спросила:
— Милая, ты в порядке? Мы ещё можем отменить все это, если ты не хочешь в этом участвовать.
— Нет, мам. Я в порядке. Я выйду через пару минут.
Она стала мерить шагами комнату, избегая зеркал, чтобы не начать исправлять беспорядок на голове. Она ждала звонка. Она больше не могла тянуть время. Что могло так задержать Артегала?
Хотя она и ждала этого, Кей все же подскочила, когда телефон зазвонил, и замешкалась, отвечая:
— Алло, Тэм?
Это была Тэм в панике.
— Он в пути! О боже, Кей, он так быстро летит.
Это значило, что у нее мало времени.
— Хорошо. Спасибо.
— Кей, — произнесла Тэм, когда Кей уже собиралась завершить звонок. — Будь осторожна, хорошо? Что бы ни случилось, будь осторожна. Я хочу услышать всю историю, когда это закончится, поэтому ты должна будешь оказаться здесь и рассказать мне, хорошо?
Кей не смогла удержаться от улыбки.
— Хорошо, я обещаю.
Голову выше, подбородок вперёд, собрав все мужество, которое смогла мобилизовать, она направилась в спортзал и дальше на пресс-конференцию снаружи. Она не решила, как объяснить то, что надела сюда своё выпускное платье, поэтому просто не будет объяснять.
Когда она зашла в спортзал, где все ещё располагались временные офисы ФБПО, суматоха стихла. Это произошло не сразу же. Вместо этого один человек увидел ее и застыл, потом ещё один, потом ещё несколько посмотрели в том же направлении, что и коллеги, и так, пока вся комната не затихла.
Мать Кей ждала ее у двери на улицу, откуда Кей слышала шум другой ожидающей толпы.
— Кей, — спросила растерянно мама. — Почему ты так одета?
— Хочу выглядеть хорошо, — ответила она.
Ее мать была озадачена, но ничего больше не сказала. Чем больше Кей старалась вести себя, словно все в порядке вещей, тем больше это походило на дикость. Она не обманывала свою мать. Она не обманывала себя.
