— Еще бы! Я ж мотаюсь часто не только в зоопарк посмотреть на игры молодых зверят, у нас их порой воспитывают смолоду вместе. Но, если повезет, во-время гастролей выбираюсь и в заповедники. И со зверятами меня кое-что роднит. Ну хотя бы и захлёб от самого состояния игры, что-то они, кстати, и мне подсказывают. В Конраде я как бы нашел мудрейшего сообщника, не при нем так фамильярно сказано будет. В игре всегда присутствует элемент открытия, писал он. И есть такая потребность в ней, желание совершать активные действия ради них самих, и это представляет, как думает он, удивительный феномен, свойственный только наиболее психически развитым среди всех живых существ. И поясняет: «Все формы игры обладают одним общим свойством: они коренным образом отличаются от «серьезной» деятельности, но в то же время в них прослеживается явное сходство с конкретными, вполне серьезными ситуациями — и не просто сходство, а имитация». Так что выходит — игра понятие очень широкое.
Амо чуть ли не с торжеством посмотрел на Андрея.
— Вы-то нос к носу столкнетесь с профессором в Токио. А он, наплевав на свой почтенный возраст, способен сам к проделкам поистине благородно мальчишеским. Напомню вам великолепную историю, приключившуюся с ним в его родимом селении Альтенберге. Это один из многих эпизодов, когда его выдумка становилась сродни блестящей клоунаде, хотя служила всамделишней науке. Но юмор, непроизвольная шутка ученого, вплетается в его занятия как само собою разумеющееся. Поэтому, строго между нами и опять-таки не при нем будет сказано, я его в тайности числю и по своему ведомству универсального и высокого шутовства.
Вы, Андрей, знаете мое пристрастие сызмальства к воронам и их ближайшим родственницам галкам. Речь пойдет и о них.
Однажды, решив перехитрить этих умнейших и приметливых птиц, Конрад, — а ему нужно было окольцевать галочьих младенцев прямо в гнездах, — решил прибегнуть к маскараду. Галки же имеют свойство запоминать того, кто хоть одну из их колонии возьмет в руки. И испытывают к нему потом недоверие, пережив крайний испуг. При этом они издают оглушительный крик, который он назвал гремящим. Так что же удумал Конрад? Он вспомнил, в одном из ящиков на чердаке его альтенбергского дома хранился костюм самого дьявола. А в той округе по староавстрийской традиции шестого декабря, в день святого Николая и Дьявола, рядились в шкуру, напяливали сатанинскую маску с рогами, высунутым и болтающимся ярко-красным языком.
И вот в самый разгар лета, а не в декабре, когда шкура дьявола лишь греет, почтенный профессор натянул на себя сей костюм и отправился, как наши предки выражались, в маскерад. Он залез на крышу своего дома. Но остальные-то действующие лица маскарада были галки. Встретили они дьявола поистине по-сатанински, гремящим криком. Обливаясь потом, он быстро выбирал из гнезда галчат, надевал кольца на их нежные лапки и бережно, но споро укладывал их на родимое место. Вокруг него вились тучей в бешеной кадрили галки, в тот момент не узнавая в нем своего друга. А концовка маскарадной этой истории, вызывая зависть у вашего покорного слуги, коверного клоуна, у меня перед глазами.
Андрей вдруг увидел, как Амо, пригнувшись, сделал несколько шагов вроде б по круто идущему вверх холму, и тут же догадался — это он устремился по готической крыше вверх, подобно своему герою. А Гибаров воскликнул, смеясь:
— Повторю вопрос, обращенный Конрадом к своему собеседнику: «Хотел бы знать, что подумали б вы, если бы в один прекрасный день вдруг услышали дикий крик галок, несущийся с остроконечной крыши высокого дома» и, взглянув вверх, увидели б Сатану собственной персоной — с рогами, хвостом и когтями, с высунутым от жары языком, Сатану, карабкающегося от дымохода к дымоходу, окруженного роем черных птиц, издающих оглушительные крики?!»
И представьте, Рей, как ловко Сатана орудовал специальными щипчиками, надевая алюминиевые колечки на лапки юных галок. Когда птенцы были все уложены обратно в гнездо, Сатана впервые заметил — на него глазела большая толпа. Собравшиеся на деревенской улице люди смотрели вверх с выражением ужаса. Он дружески махнул им своим дьявольским хвостом и исчез через люк, ведущий на чердак. Ну, а вы, счастливчик, увидите доктора Конрада в цивильном облике, но ручаюсь, вам представятся его преображения. Метаморфозы порой носят волшебный характер, ну хотя бы когда он два часа кряду крякал, как утка, и прогуливал выводок утят по своему саду, совершая поистине акробатический номер, передвигаясь вперед на корточках… — Амо рассмеялся.
