Мередит: Понятно.
Надя: Вы приедете?
Мередит: Вы так настойчивы…
Надя: Пожалуйста, скажите «да».
Мередит: Поговорим об этом позже. Вы знаете хорошее заведение поблизости, где можно поужинать?
Надя: Но вы так и не ответили мне!
Мередит: Я умираю с голоду. Вы наверняка тоже. Вы должны познакомить меня со всеми блюдами знаменитой русской кухни.
Надя: Но я должна что-то сообщить профессору Мешкову…
Мередит: Терпеть не могу ужинать в одиночестве.
Мередит со своей новой знакомой входят в роскошный ресторан. На эстраде ансамбль в атласных косоворотках. Дирижера все узнают — от посетителей до официанта. Барышня из-за соседнего стола просит у него автограф, страстно заглядывая ему в глаза. Мередит предоставляет право заказа своей спутнице. Она заказывает закуски, борщ, пирожки, лососину, бефстроганов, котлеты пожарские, шашлык и чай. На десерт — пирог и мороженое.
>Меню в ресторане, фильм «Песнь о России»
Мередит: Вот теперь я чувствую себя в России. И не могу свыкнуться с этой мыслью.
Надя: Почему?
Мередит: Тут все так славно проводят время…
Надя: Что в этом плохого?
Мередит: Да ничего. Просто я всегда думал, что русские — грустные меланхолики, которые только и делают, что занимаются самокопанием. Эта картина для меня неожиданность. И вы тоже неожиданность.
Надя: Я?
Мередит: Если бы я встретил вас не в Москве, я бы принял вас за американскую девушку.
Надя: Американскую? Да я до вас даже никогда не встречала ни одного американца!
Мередит: Выходит, я первый?
Надя: Да.
Мередит: Как вас зовут?
Надя: Надежда Ивановна Степанова.
Мередит: Виноват?
Надя: Надежда Ивановна Степанова.
Мередит: А покороче нельзя? К вам что, всегда так обращаются?
Надя: Нет, мистер Мередит. Ко мне обращаются «Надя».
Мередит: Ко мне обращаются «Джон».
Лед отчуждения сломан. Джон и Надя проводят время в прогулках по Москве, которая сияет чистотой, здоровьем и счастьем.
Их диалоги становятся все более откровенными, но Надя не готова к близости.
Надя: Джон, расскажи мне о себе что-нибудь еще. Что заставило тебя приехать сюда?
Мередит: В Россию? Я интересовался вашей музыкой с тех пор, как впервые услышал Патетическую симфонию Чайковского. Мне было тогда 14 лет. Я никогда не слышал такой музыки прежде, и она тронула меня за душу. Я закрыл глаза и попытался представить себе людей той земли, где была создана эта печальная и красивая музыка. Я решил, что, как только мне представится возможность, я увижу их наяву.
Надя: И ты нашел все, что воображал?
Мередит: Да. Даже больше. Я нашел тебя. Ты замечательная, Надя. Не знаю, как теперь уезжать отсюда.
Надя: Ты уедешь скорее, чем тебе кажется. У тебя кончатся американские сигареты.
Наконец между ними происходит решительное объяснение.
Мередит: Если бы мы были в Америке и меня попросили бы описать тебя, я сказал бы: чудо что за девушка!
Надя: Это было бы очень приятно услышать. Но мы в Москве.
Мередит: В Москве я чувствую, что должен выражаться иначе… Откуда у тебя этот свет в глазах? Этот голос, превращающий слова в музыку?
Надя: Очень хорошо. Продолжай.
Мередит: Мне было бы легче описать тебя, если бы ты рассказала больше о себе.
Надя: Что ты хочешь, чтобы я рассказала? Я обыкновенная русская девушка из маленького села… И должна там оставаться, если у меня есть хоть капля здравого смысла.
Мередит: Почему? Тебе не нравится Москва?
Надя: Очень нравится.
Мередит: Значит, из-за меня?
Надя: Боюсь, из-за нас обоих.
Для поцелуя необходима соответствующая декорация. Надя и Джон где-то на крыше — не то на закате, не то на рассвете.
Надя: Мы знакомы всего четыре дня…
Мередит: О чем ты? Мы знакомы целую вечность. Я люблю тебя, Надя.
Надя: «Вечность», «люблю тебя»… Это просто удобные слова. Разные люди вкладывают в них разный смысл.
Мередит: Послушай, дорогая. Мне не до тонкостей. «Я люблю тебя» значит «я хочу тебя», «я без ума от тебя». «Вечность» значит «сейчас». Много лет, которые я потерял даром, пока не встретил тебя. Много лет, которые мы будем вместе.
Надя: Нет, Джон. Прошу тебя, не надо…
Мередит: Что значит «нет»? Объясни.
Надя: Это неосуществимо. Мы потеряли чувство реальности, доверились своим чувствам…
