Мы искусственно удешевляем поездки на автомобилях, косвенно субсидируя целый ряд проблем, от чрезмерного разрастания городов до глобального потепления. Мы определяем величину большинства налогов на основе продуктивной деятельности, такой как работа, экономия и инвестиции, тогда как могли бы собирать средства и экономить ресурсы путем введения более высоких и разнообразных «зеленых» налогов, идущих на защиту окружающей среды.
Выбор правильных стимулов позволит нам использовать рыночные механизмы с огромной выгодой для себя. Возьмем, например, ситуацию с редкими заболеваниями. Как ни ужасно страдать тяжелой болезнью, еще хуже заболеть болезнью, которая к тому же крайне редко встречается. Было время, когда в мире насчитывалось пять тысяч заболеваний, настолько редких, что фармацевтические компании их игнорировали, поскольку, даже если бы удалось найти от них лекарства, у фирм не было никакой надежды компенсировать расходы на научные исследования[271]. В 1983 году Конгресс США принял закон «О лекарствах для лечения редких заболеваний». В нем предусматривалось создание в течение семи лет стимулов, которые делали такие исследования более прибыльными, к ним относились, в частности, исследовательские гранты, налоговые льготы и исключительные права на рынке и цены на препараты для лечения редких заболеваний – так называемые орфанные лекарственные препараты. Так вот, за десятилетие до принятия этого закона на рынок вышло менее десятка таких препаратов, а за десять лет после его принятия около двухсот.
Или возьмем что-нибудь совсем простое и банальное – хранилища для консервных банок и бутылок. Вряд ли кто-то удивится тому, что темпы их переработки намного выше в тех штатах, где такие хранилища есть, нежели там, где их нет. Кстати, и мусора на улицах первых штатов тоже значительно меньше. А если полигоны для промышленных отходов сегодня на вес золота – а в большинстве штатов дело обстоит именно так, – разве не стоит устанавливать плату за переработку бытового мусора исходя из объемов создаваемых нами отходов? Как, по-вашему, это сказалось бы на количестве потребительской упаковки?
Конечно, рынки социальных проблем не решают, иначе это были бы уже не социальные проблемы. Но если вырабатывать решения с правильными стимулами, эти проблемы будут решаться намного легче и быстрее, так, как будто мы будем плыть по течению.
Останутся ли в 2050 году торговые центры? Ничто не указывает на то, что мы обязаны огульно принимать все, что подкидывает нам рынок. Колумнист New York Times Энтони Льюис недавно отдал должное прелести итальянских провинций Тоскана и Умбрия («Серебристость оливковых деревьев, подсолнечниковые поля, виноградники, каменные дома и амбары»), посетовав при этом на экономическую нерентабельность мелких ферм в мире крупного агробизнеса. Далее Энтони Льюис высказывается в том ключе, что эту красоту все равно необходимо сохранить. Он пишет: «Италия показывает нам пример того, что жизнь, цивилизованная жизнь, – это нечто большее, чем нерегулируемая рыночная конкуренция. В ней есть человеческие ценности, культура, красота и чувство общности, и все это зачастую требует от нас умения отойти от холодной логики рыночной теории»[272]. И в экономической науке ничто не указывает на то, что автор неправ. Мы вполне можем принять коллективное решение о намерении защитить тот или иной образ жизни или что-то эстетически прекрасное, даже если это означает повышение налогов, подорожание продуктов питания или замедление темпов экономического роста. С точки зрения экономистов, полностью совпадающей с убеждениями Энтони Льюиса, в правильной, цивилизованной жизни мы стремимся к максимизации полезности, а не доходов. И иногда полезность подразумевает сохранение идиллических оливковых рощ или старых виноградников, просто потому, что нам нравится их прелестный вид. Становясь богаче, мы часто готовы ставить эстетику выше кармана. Мы можем вкладывать средства в американскую сельскую глубинку, потому что это важно для сохранения нашей национальной идентичности. Мы субсидируем небольшие молочные фермы в Вермонте, потому что они невероятно красивы, а не потому, что это приведет к удешевлению молока. И делаем много других подобных вещей.
