— Мы скоро расстанемся, — вымолвила она, не отрывая глаз от шкатулки. — Примите это на память о доброй приятельнице, которая от души желает вам всякого благополучия.
Сказав это, она достала перстень, где в осыпи из драгоценных камней под хрусталем был помещен щит, красиво сплетенный из волос. Она протянула его Вильгельму, который стоял как вкопанный, принимая подарок, и не знал, что сказать, что сделать. Графиня замкнула секретер и села на софу.
— А я уйду ни с чем, — произнесла Филина, став на колени по правую руку графини. — Взгляните-ка на этого молодчика, который болтлив не в пору, а сейчас ни единым словечком поблагодарить не может. Живее, сударь, хотя бы мимикой постарайтесь отдать долг признательности, а если вы нынче не в силах что-нибудь придумать, так последуйте, по крайности, моему примеру!
Филина схватила правую руку графини и горячо облобызала ее. Вильгельм упал на колени, завладел левой рукой и поднес ее к губам. Графиня как будто смутилась, по неудовольствия не выразила.
— Ах! — вскричала Филина. — Столько украшений мне, конечно, случалось видеть, но ни разу не видела я дамы, в такой мере достойной их носить. Какие браслеты! Но и какая же рука! Какое ожерелье! Но и какая ясе грудь!
— Замолчи, льстица! — прикрикнула графиня.
— Это изображает его сиятельство графа? — спросила Филина, указывая на богатый медальон, драгоценной цепочкой прикрепленный слева к груди графини.
— Он написан здесь женихом, — пояснила графиня.
— Неужто он был тогда так молод? — удивилась Филина. — Насколько я знаю, вы состоите в супружестве всего несколько лет.
— Молодость надо отнести за счет живописца, — заявила графиня.
— Красивый мужчина, — признала Филина, — но может ли статься, чтобы в этот заповедный ларчик ни разу не проник другой образ? — заключила она, кладя руку на сердце графини.
— Ты не в меру дерзка, Филина, — вскричала та, — я разбаловала тебя, но чтобы в другой раз я этого не слыхала.
— Горе мне — я вас прогневила! — С этим возгласом Филина вскочила и бросилась прочь из комнаты.
Вильгельм все еще не отпускал прелестнейшей руки.
Глаза его были прикованы к фермуару браслета, где, к величайшему его изумлению, из бриллиантов были выложены начальные буквы его имени.
— Неужели, получив этот бесценный перстень, я в самом деле стал обладателем ваших волос? — смиренно спросил он.
— Да, — приглушенным голосом ответила она; затем, овладев собой, пожала ему руку и сказала: — Встаньте и прощайте.
— Здесь стоит мое имя, — воскликнул он, показывая на фермуар. — Какое удивительное совпадение!
— Что вы? Это вензель моей подруги.
— Это начальные буквы моего имени. Не забывайте же меня. Ваш образ неизгладимо запечатлен в моем сердце. Прощайте, позвольте мне бежать от вас.
Он поцеловал ее руку и хотел встать. Но как во сне нас ошеломляет одно событие необычайнее другого, так графиня вдруг очутилась в его объятиях, ее губы прижались к его губам.
Сам, и жгучие поцелуи вселили в обоих такое блаженство, какое способны дарить лишь первые глотки со свежевспененного кубка любви.
Голова ее покоилась па его плече, о смятых локонах и бантах никто и не помышлял. Она обвила его рукой; он обнял ее и пылко прижал к своей груди. О, почему такое мгновение не может длиться вечно! Горе завистливой судьбе, поспешившей отнять эти краткие мгновения также и у наших друзей!
Как испугался Вильгельм, в каком смятении очнулся от блаженного забытья, когда графиня, вскрикнув, вырвалась из его объятий и схватилась рукой за сердце. В смятении стоял он перед ней. Она поднесла вторую руку к глазам и после паузы произнесла:
— Уйдите, не медлите!
Он не двигался с места.
— Оставьте меня! — повторила она, отняла руку от глаз п, посмотрев на него неизъяснимым взглядом, добавила исполненным нежности голосом: — Бегите от меня, если вы меня любите!
Вильгельм бросился прочь и очутился у себя в комнате, не сознавая, где находится.
Несчастные! Кто же, случай или провидение, таинственным образом предостерег их и оторвал друг от друга?
