- Клим, я боюсь. Где наш ящик?
- Он в трюме, закрыт на замок. Капитан Ван Клумпф везет в трюме запасы вина и, чтобы не искушать напрасно команду, закрывает люки трюма на ключ. Потерпи до завтра.
- А что будет завтра?
- Придем в Гуантанамо. Станем в порту на якорь. Капитан откроет трюм, мы заберемся в ящик. Я поверну ручку, и мы вернемся в наше время, как я понимаю, в то же мгновение, в которое из него выбыли.
- И будем плыть по морю?
- Будем плыть по морю, и тебе опять захочется пить.
- Ладно, потерпела бы… Ну его к дьяволу, этот семнадцатый… А что ты на меня уставился?
- Я все хочу тебя спросить. Почему ты здесь так ругаешься?
- Разве я ругаюсь?
- Поминаешь то черта, то дьявола. Очень энергично выражаешься. Раньше я такого за тобой не замечал.
- Не знаю, Клим, - растерялась Ника. - Эти черти и дьяволы как-то сами слетают у меня с языка, я даже не замечаю… Да, и еще… Мне в голову приходят такие морские выражения, которых я отроду не знала. Может быть, этот генератор на меня так действует?
- Тогда понятно.
- Чего тебе понятно?
- У меня то же самое. Только - наоборот. Находит на меня какое-то мирное, я бы сказал, благочестивое настроение. Лезут слова молитв, а я их тоже слыхом не слыхал. Даже хочется стать на колени, сложить руки, вот так, поднять глаза к небу…
- Ты серьезно?
- Вполне.
- Еще не хватало. Вот чертов… фу ты! Почему бы это?
Клим откинулся на стенку каюты, прищурился сосредоточенно.
- Я думаю… Только это, понимаешь ли, опять…
- Гипотеза.
- А чего ты от меня хочешь, я тебе не господь бог, пытаюсь объяснить вещи, которые сам толком не понимаю. Размышляю вслух, так сказать… Мы же с тобой переместились…
- Кто переместился, мы или наше сознание.
- Пусть сознание, в данном случае - это неважно. Важно, что время для нас передвинулось на десяток поколений в прошлое. К нашим весьма отдаленным предкам. В сознании могли активироваться какие-то черточки характера, нашим предкам присущие. Что ни говори, а их гены в нас имеются, надо полагать. Например, я знаю, что мои давние родичи - из Польши. Прадед учился в духовной семинарии. Легко представить, что прапрапредки моего прадеда были благочестивыми католиками. Вот их гены и создают во мне сейчас соответствующие настроения.
- Слушай, Клим, я помню, моя мама говорила, что ее дедушка был черноморским контрабандистом или еще кем-то похуже. Может, морским пиратом - кто знает. А я-то думаю, откуда у меня: бриг, дрейф и всякие черти-дьяволы. А это не останется у нас навсегда? Мне бы не хотелось. Я же все-таки в гуманитарном учусь, и представь себе…
- Пройдет, думаю. Как только вернемся. Завтра все узнаем, на Кубе. А пока ложись и отдохни.
Клим поднялся, Ника сразу всполошилась.
- Послушай, а ты куда?
- Капитан мне предложил диванчик в его каюте.
- Не уходи, Клим! Мне без тебя так неуютно одной. Страшно даже. Боюсь, что ты уйдешь и я тебя больше не увижу. Ты же мой брат, Климент Джексон, не должен покидать свою сестру, когда ей трудно.
Клим не успел ответить… тяжелый грохот орудийного выстрела прокатился над морем. С резким свистом что-то пронеслось над самой крышей каюты, и послышался громкий всплеск.
- Мой бог! - сказал Клим.
- Что за черт? - воскликнула Ника.
Они оба кинулись к окну и увидели в тумане трехмачтовое судно. Распустив все паруса, улавливая чуть заметный предзакатный ветерок, оно медленно разворачивалось бортом. В черном отверстии орудийного порта мелькнула вспышка пламени, вылетел клубок дыма, вместе с грохотом донесся нарастающий свист и опять прошел над самой палубой, Ника невольно пригнула голову.
- Стреляют в нас! - крикнул Клим. - Подожди меня здесь.
Он выскочил из каюты и не успел закрыть дверь, как Ника услышала грохот третьего выстрела.
«Аркебуза» вздрогнула от тяжелого удара.
Дверь каюты захлопнулась, затрещала, как будто снаружи на нее навалилось что-то тяжелое.
