— В четверг?
— Лучше в пятницу. В семь сорок пять. Как раз начнется новолуние.
— Благоприятная Селена! — воскликнул астролог Панфилос Афинский.
— Серебряный серп в синем небе! — подхватил астролог Агрикола Тритикофорос, в обязанности которого входило определять благоприятные для сева дни.
Паулос быстро попрощался, отдал тогу педелю, забрал глобус и направился домой. Под Аркой Принцессы снова повстречал незамужнюю старшую дочь Венецианки.
«Неужели девушка?» — спросил он себя.
Войдя в дом, увидел сидевших на ступеньках лестницы свою служанку Клаудину и ее племянницу Мелусину. Последняя горько плакала.
— Она плачет потому, что остановились часы в гостиной, — пояснила тетка.
— Ну еще бы! Я ведь только-только научилась узнавать по ним время! — прорыдала племянница.
— Успокойся, прилежная Мелусина! Сегодня к ночи, когда в доме станет тихо, я поговорю с часами. Я знаю волшебные слова, которые заставят их снова отсчитывать время! Поставь-ка мне в гостиной, рядом с диваном, умывальный таз для святого обряда омовения ног.
Мелусина поцеловала руку хозяина.
— И снова будет время? — спросила она, всхлипывая.
— Будет! — сказал Паулос.
Мелусина отерла слезы кончиком красно-белого полосатого передника. Тетка смеялась наивности племянницы.
Знаки! Паулос из кожи лез, чтобы отыскать знаки влияния кометы на жизнь города, которые придумал сам и которые давали ему основание предрекать городу ужасные дни. По утрам уходил далеко за город, к дальнему краю леса, и к полудню возвращался домой с охапкой ветвей и трав. В народе говорили, что Паулос выясняет пути влияния кометы на город, ищет его знаки в деревьях и травах, в полете голубей, лае собак; сквозь закопченные стекла он долго глядел на солнце — во всем этом жители города видели старание молодого астролога обнаружить и предупредить предполагаемые беды, которыми грозила городу величественно проплывавшая в небе комета.
Паулос репетировал перед Марией свою речь на совете консулов и астрологов. Мария приносила ему парное молоко в широкой фаянсовой чашке, белой с голубыми цветочками, и он выпивал его. Возвращая Марии чашку, гладил ее руки, касался губами лба. Становился рядом с часами, в левой руке держал желтые замшевые перчатки, а правую прижимал ко лбу, временами медленно опуская ее, чтобы приложить указательный палец правой руки к губам — тсс, молчок! Сцену освещали четыре свечи, горевшие в канделябре с фигурами сирен. Паулос проходил от часов к балконной двери, открывал ее и созерцал небо. Ущербная луна то скрывалась за густыми темными тучами, то снова показывалась, но ненадолго.
— Я повстречал на наших дорогах уже двоих — двоих! — странных путников, — говорил Паулос. — Но уверен, в наши края их явилось больше, чего доброго, целая дюжина. Это темные пришельцы, и пока не пройдет полоса страшных событий, мы, возможно, так и не узнаем, добро они несут или зло!
Он склонился к Марии и коснулся губами выбившейся на лоб прядки золотистых волос.
— И тут, — продолжал он, обращаясь к Марии, — я положу руку на огонь светильника. В перчатке, конечно, и перед тем намочу ее как следует, чтобы подержать ладонь над пламенем с полминуты и не обжечься. Говорить буду вполголоса, с рассеянным и озабоченным видом, будто разговариваю сам с собой.
Он взял за уголок красную накидку и прикрыл ею грудь. Глаза его сверкали в полутьме. Такой жест, сказал он, характерен для таинственных путников.
— Как взойдет солнце, они становятся спиной к востоку и смотрят, как уменьшается их тень. Когда тень становится всего в два раза длинней их самих, они подбирают ее с земли, скатывают валиком и прячут в груди. Так и ходят весь день без тени. Нет, крыльев я у них не видал. Они выглядят как обыкновенные люди во плоти, но это только видимость. Никогда не подходят к зеркалу — оно их не отражает, и они боятся, что люди это сразу заметят. Разговаривают певучим и ласковым голосом; пока идут молча, тебя не поражает их красота, но стоит им заговорить с тобой, ты сразу заметишь в их лицах необычайную, тревожную и лучезарную красоту. Слова их западают тебе в душу, и очень скоро ты начинаешь хотеть того же, чего хотят они. Женщины, с которыми они поговорят, готовы идти с ними на край света. Скажу без обиняков: они сводят людей с ума. Кто с ними подружится или пригласит их к себе в дом, тот обезумеет! Это от них, судя по всему, идут все непотребства!
