– Уилл отлично владеет приемами самообороны, – прошипел Максвелл-старший. На лице его застыло отвращение. – Просто он так решил – не вредить другим. Для него всегда было тяжело ударить человека. И в кого он такой мягкосердечный? Что толку от его умений, когда он не в состоянии, фигурально выражаясь, спустить курок?
Не отрывая от Джейн свирепого взгляда, Джон Максвелл продолжал:
– Карате – это целая наука, Джейн. Она для того и придумана, чтобы защищать себя и своих близких!
Диана вздохнула, заплакала еще горше. Стало ясно: Максвелл всегда и во всем берет верх. Эта черта была бы отвратительна Джейн, если бы не острое сострадание к невыносимой боли несчастного отца, который буквально потерял контроль над собой и едва ли сознает смысл своих слов. Поэтому Джейн ничего не сказала, только со вздохом кивнула.
– Нельзя здесь оставаться, – прорычал Максвелл. Похоже, в нем прорвало некую плотину. – Ни за что не брошу сына в этом заведении.
Американский акцент придавал речи дополнительную агрессивность. Отец Джейн заморгал.
– Что вы намерены делать, Джон? – спросил он. Голос звучал по-валлийски напевно, акцент смягчил смысл фразы.
– Я заберу сына домой.
Потрясенная, Джейн уставилась на своих родителей. Мама хотела что-то возразить, но Джейн остановила ее движением подбородка.
– Насколько я понимаю, последнее слово за мной, – заявила Джейн. – Потому что, за неимением жены, самым близким человеком является невеста.
– Я уже позвонил кому надо, – начал Джон Максвелл, будто не слыхал слов Джейн. – Связался с одним из ведущих нейрохирургов в Штатах. Он говорит, Уилла надо доставить в клинику Джонса Хопкинса, в Балтимор. Мой мальчик получит лучшее лечение, которое можно купить за деньги.
– Но ведь здешний медперсонал так внимателен… – с мольбой заговорила мама Джейн.
– Здесь, на койке и под капельницей, лежит наш с Дианой сын. Так-то, Кэтлин, – резко оборвал Джон Максвелл. Тон не понравился Джейн. – Если бы вы сейчас были в Штатах, если бы на больничной койке лежала ваша дочь, разве вы не хотели бы забрать ее домой? – Голос его дрогнул, и это решило дело. Спорить с логикой Максвелла никто не рискнул.
– Мы обеспечим ему самое лучшее лечение и уход, – прошептала Диана Максвелл, как бы втолковывая элементарные вещи этим тупицам англичанам. – Нигде нет таких талантливых нейрохирургов, как в клинике Джонса Хопкинса.
Слава богу, подумала Джейн, что ни мама, ни папа не парировали: а мы где находимся? Разве не в лучшей британской клинике? Из-за двери на нее смотрела старшая медсестра отделения интенсивной терапии, милая смуглянка Эллен. Смотрела и улыбалась ободряющей белозубой улыбкой.
– Послушайте, – продолжал между тем Максвелл-старший, тыча пальцем в воздух – ладно хоть не в кого-то конкретного. – Я говорил со здешними медиками. Они хотят отключить нашего сына. Только этот номер у них не пройдет. Я этого не допущу. Так-то! – Он испытующе оглядел Джейн, и ей оставалось только кивнуть. Похоже, кивок благоприятно подействовал на Максвелла – он заговорил теперь мягче, враждебность постепенно улетучивалась: – В Балтиморе лечат передовыми методами, постоянно проводят исследования. Я намерен вернуть вашей дочери жениха. Это же наши дети! Пусть они слишком молоды для женитьбы, пусть недавно знакомы – я знаю, Уилл без ума от Джейн, и уверен, что она любит моего сына с той же силой…
Джейн ощутила новый приступ чувства вины; впрочем, этот мощный вал рассыпался в прах, едва соприкоснувшись с ее болью.
– Моей Диане, – продолжал Джон Максвелл, – было всего восемнадцать, когда мы поженились; не сравнялось и двадцати одного, когда родился Уилл. Нам ли говорить о молодости или опрометчивости? Мы должны сделать все возможное, чтобы обеспечить будущее нашим детям, чтобы они могли подарить нам внуков. – Тяжелый взгляд Максвелла-старшего поочередно пронзил каждого из присутствующих. – Насколько я понимаю, мы все этого хотим? Так вот, дома, в Штатах, я сумею развернуться. Поймите: здесь никто не станет проводить специальных исследований; здесь Уилл так и проваляется, точно овощ. Я ни в коем случае не хочу выкрадывать его у Джейн. Я намерен выяснить, как помочь сыну, и вернуть его вашей дочери живым и здоровым. – Максвелл-старший снова заиграл желваками, будто ожидая возражений, будто готовясь на них ответить. Его тяжелая нижняя челюсть стала от напряжения абсолютно квадратной.
