– Я там воспользовался, простите, стиральной машиной, а то… все такое грязное… – вид у него был виноватый, но Андрею показалось, что виноватость эта искренна едва ли наполовину. – Это ничего?
– Ничего, – сказал Андрей и вдруг спросил, гадая – признается или нет: – Что, надоела дешевая синтетика?
Серж на мгновение замер, потом улыбнулся и смешно поморщился:
– Страшно надоела!
– Ладно, – Андрей тоже улыбнулся и ушел в каюту, откуда принес чистую футболку и запасное одеяло.
– Устраивайся здесь, на диване. Спокойной ночи.
На следующий день Андрей проснулся поздно: груз не торопил и хотелось выспаться. Когда он выбрался в кают-компанию, Серж – уже одетый в собственные штаны, но в футболке Андрея, – смотрел на звезды, сидя с ногами в углу дивана и отдернув краешек занавески. Они позавтракали, и Андрей ушел в рубку просчитывать новый маршрут.
На пульте связи горел огонек почтового вызова. Андрей ввел разрешение на прием; это была короткая записочка от Пакса: «Нашел работу. Ухожу. Удачи, Андрюша».
– Отлично! – порадовался Андрей. – Удачи, дружище…
Ближайшим к данной точке миром из списка Рогова (который, впрочем, включал почти все миры сектора) был Рацитель. Однако Рацитель лежал на полпути к Эдему-2, который Андрей решил оставить напоследок, и вроде бы получалось экономичнее зайти на Рацитель уже потом, по дороге к Эдему. Андрей прикинул так и эдак, и в итоге остановился на Земле-18.
Земля-18 была миром, средним во всех отношениях. Средний уровень развития, средний уровень безработицы, один контрабандный посадочный коридор, что существенно облегчало Андрею работу: далеко не во всех мирах таможня была так же флегматична, как на Сумерках.
Андрей запустил маршрутизатор – специальную программу, помогающую просчитывать оптимальную серию прыжков, приводящих из одной точки пространства в другую. Выполнить эту работу вручную, учитывая все четырехмерные эффекты, было невозможно. Промежуточные точки оптимального маршрута никогда не лежали на одной прямой, соединяющей начало и конец пути, а нередко вообще оказывались хаотично (на первый взгляд) разбросанными в пространстве. Учета требовал и временной фактор, так как, войдя в одну и ту же «пространственную дыру» в разное время, можно было выйти назад в пространство в совершенно разных местах.
Как раз для ухода к Земле-18 время было не очень удачным. Как ни пытался Андрей минимизировать число промежуточных точек, все равно выходило не менее пяти прыжков и трех суток полета. Подошел Серж, покосился на монитор, спросил: «Можно?» Андрей кивнул. Серж устроился в кресле второго пилота, развернув его к Андрею и центральному пульту; стал смотреть, как тот работает.
– Туман… – пробормотал Андрей. На пилотском сленге «туманом» называлась именно такая ситуация, когда прямой минимальный маршрут оказывается невозможен и приходится вилять в пространстве, увеличивая число прыжков, полетное время и стоимость затраченной энергии.
Он затребовал у компьютера прогноз на ближайшие дни по тому же маршруту. Монитор моргнул и выдал расчетную таблицу.
– Рассеется через двое суток, – заметил Серж. Андрей усмехнулся: похоже, парень знаком не только с жаргоном контрабандистов (понял вчера, что такое «пустой груз») и с жаргоном пилотов, но и с работой маршрутизатора.
– Сэкономим два прыжка, – сказал Андрей, глядя в монитор, – и сутки полетного времени. Но что-то не хочется мне висеть пятьдесят три часа в ожидании.
Он выбрал лучший из плохих маршрутов и отправил его на печать, чтобы тот всегда был перед глазами.
– Ну вот, – сказал он, вместе с креслом поворачиваясь к Сержу. – Первый прыжок через пять часов. Имеем время сделать приборочку и вкусить обед.
…Прыжок – переход из одной точки в другую через «червячную нору», минуя собственно пространство и расстояние, всегда вызывал у Андрея ощущения совершенно особые. Возможно, что для других это не было столь значимо и тот мгновенный восторг то ли падения, то ли раскрытия в бесконечность, который Андрей испытывал в миг прыжка, был связан с какими-то особенностями его парапсихики, но, так или иначе, для него это ощущение было так же важно, как и вид переполненного звездами пространства в мониторах рубки или шипение люка, открывающегося под чужое небо.
