– Рано еще строить гипотезы, – сказала Элви.
– Знаю, но одна у нас все-таки есть. «У нас» – это у Травона, но мы все в одной лодке. Эта штука вступает в контакт с зараженным протомолекулой разумом, копирует его сознание, после чего по всему объекту появляются энергетические подписи врат. Травон заговорил о способах надежного хранения информации. Снимаешь копию на материальный носитель, кодируешь и распыляешь его. Помещаешь в отдельные места хранения, снабдив ярлыками и встроенными кодами, которые позволяют при утере части системы восстановить ее из распыленных фрагментов.
Элви, заметно лучше Фаиза разбиравшаяся в компьютерной грамоте, опешила.
– То есть совсем как?..
– Вот и Джен так говорит. Алмаз – это сверхплотная и невероятно регулярная упаковка атомов углерода. Если найти способ менять часть, не повреждая всей структуры, получается великолепный материал для хранения информации.
Элви помолчала, перебирая в уме следствия из этой гипотезы.
– Чем-то похоже на маленькие-маленькие червоточины, – сказала она.
– Правда? Насколько нам известно, строители протомолекулы представляли собой ульевое сознание. Или единый мозг. Как ни называй. Мгновенная непространственная связь узлов и сущностей во всех уголках галактики. Но дерьмо случалось даже у них. Астероид врежется в планету, или землетрясение, извержение вулкана – мало ли что? Все, сохранявшееся только в одном узле, пропадает навсегда, если уничтожен этот узел. Что, если мы видим перед собой резервный диск целой цивилизации? Все их знания, упакованные в углеродную решетку размером с Юпитер?
– Это, – объявила Элви, – охрененно гигантский логический скачок.
– Да, – кивнул он, все так же ухмыляясь до ушей. – Совершенно безосновательный. Чистая догадка. Чтобы ее подтвердить, нужен труд поколений ученых, и еще поколения уйдут на то, чтобы расколоть код и вытащить данные, если они существуют. Но, Элс, – продолжил он, задыхаясь от волнения, – что, если?
* * *
Адмирал Сагали плавал у своего стола, просматривая штурманские карты на большом настенном дисплее. Элви видела курс, проложенный от текущего местоположения через врата Калмы к перевалочному узлу, а от него через врата Текомы к следующему в их галактическом турне мертвому миру.
– Готов услышать, что эта система – важнейшее научное открытие всех времен, – не оборачиваясь, заговорил Сагали, когда Элви вплыла в его кабинет.
– Вполне может… – начала Элви.
– И большой хрустальный цветок в системе Нараки был важнейшим открытием.
– Это поразительный артефакт, – согласилась Элви, – но в сравнении…
– А до того – тройная звезда Харона и планета с дождями стеклянных осколков.
– Там было круто. Признайте сами, великолепное зрелище.
Он обернулся, целиком переключившись на нее.
– Я готов услышать – в который раз, – что артефакты этой системы критически важны для будущих исследований, – устало и даже разочарованно сказал он. – Точно как большой хрустальный цветок.
Элви подготовила для него доклад, и с каждым словом гипотеза Фаиза представлялась ей все более и более правдоподобной. Сагали слушал, прикрыв глаза. Когда она дошла до предположения, что под алмазной скорлупой может скрываться вся накопленная строителями врат информация, у него дернулся мускул на щеке, но ничем больше он не выдал удивления.
– Любопытно. Прошу вас записать эту гипотезу и включить в пакет данных, которые мы при переходе отошлем на Лаконию. Извините, что свалил это в одну кучу с цветочками и стеклянными дождями. В самом деле, впечатляет.
В его ворчливом извинении крылась капелька яда, но Элви предпочла не обратить внимания.
– Сэр, – сказала она. – Мет! Возможно, это именно то, ради чего верховный консул организовал поиск. Вполне возможно.
– Нет, – ответил Сагали, но она не отступала.
– Я настоятельно советую связаться с адмиралтейством и запросить дополнительное время. Ожидая прибытия нового персонала и кораблей, мы успеем провести еще тысячи анализов. А если уйдем сейчас, ничего не выиграем.
– Вы полагаете, что, если я дам вам время, вы сумеете извлечь эти данные?
Элви очень хотелось солгать, лишь бы получить шанс задержаться еще немного, еще хоть что-то узнать, но…
