Гнев Тиамат - страница 17

– А иначе Римлянам не с чем было бы работать.

Тысяча триста семьдесят три раза, насколько нам известно, это случилось, – сказал Илич. – Довольно много.

Колонизированные миры – в том числе и система Сол – были включены в сеть врат только потому, что на них существовала жизнь, пригодная для использования Римлянами. Несколько сотен систем в галактике, где их миллиарды. Илич принадлежал к поколению, когда все, что больше одного, представлялось чудом. Тереза, в отличие от старого полковника, росла не в единственном мире. Одиночество ее мира было другим, несравнимым. Закрыв глаза, девочка подставила лицо солнцу. Тепло ласкало кожу. Свет, пронизав веки, окрасил все алым цветом. Термоядерная реакция в крови. Она улыбнулась.

Тереза Анжелика Мария Бланкита Ли и Дуарте знала, что она не обычный ребенок, – как знала, что свет, отражаясь от наклонной поверхности, поляризуется. Довольно бесполезный научный факт. Она была единственной дочерью верховного консула Дуарте, а это само по себе означало странное детство. Она всю жизнь провела в пределах – или, очень редко и мимолетно, вблизи – здания государственного совета Лаконии. Сюда, едва она начала ползать, доставляли других детей, товарищей для игр и учебы. Обычно из выдающихся семей империи, но не всегда, потому что отец стремился знакомить ее с разными людьми. Он хотел, чтобы она, насколько то было для нее возможно, жила нормальной жизнью. И сближалась, насколько возможно, с нормальными четырнадцатилетними подростками. Получилось то, что получилось, но, не зная ничего другого, Тереза не могла судить, насколько успешным был результат.

Терезе казалось, что ее окружают скорее дружелюбные знакомые, чем настоящие друзья. Лучше всего обращались с ней Мьюриэль Купер и Шан Эллисон – во всяком случае, они относились к ней почти так же, как и к другим сверстникам. И еще был Коннор Вейгель, учившийся с ней почти с самого начала школы. Он занимал в сердце Терезы особое место, которое она странным образом таила сама от себя.

Если она и одинока – а Тереза подозревала, что да, – сравнивать ей было не с чем. Если всё на свете красного цвета, об этом никто не знает. То, что видишь повсюду, так же невидимо, как то, чего нет. Мы замечаем только контраст. Свет создает темноту. Полнота создает пустоту. Границы одиночества должны обозначаться чем-то, что называется не-одиночеством. Нужно сравнение.

Тереза гадала, не так ли с жизнью и смертью. Или хотя бы с жизнью и не-жизнью.

– Что их убило? – спросила она, открывая глаза. Все показалось ей голубым. – То есть ваших Римлян?

– А, это уже следующий шаг, верно? – сказал полковник Илич. – Разобраться и выстроить стратегию. Мы знаем: то, что их убило, еще существует. И наблюдаем его реакцию на наши действия.

– Та штука на «Буре», – согласилась Тереза. Она видела запись с обсуждением. Когда адмирал Трехо впервые применил главное оружие кораблей класса «Магнетар» в нормальном пространстве, что-то на несколько минут отключило сознание людей по всей системе Сол и оставило на корабле визуальное искажение, привязанное к его системе отсчета. Как следствие, Джеймс Холден оказался во дворце – и этот аспект происшедшего значил для нее больше всего.

– Именно так, – сказал Илич. Он перевернулся на живот и подпер ладонью подбородок, чтобы видеть ее. Взглядом в глаза он обозначал важность своих слов. – Это самая серьезная угроза нашему обществу. Римляне погибли или потому, что неожиданно для себя столкнулись с некой природной силой, или потому, что их убил враг. Именно это нам следует выяснить в первую очередь.

– Как? – спросила она.

– Мы не знаем, как они убили Римлян. Мы еще только начинаем понимать, что они представляли собой в сравнении с нами.

– Нет, я хотела спросить, как выяснить, враг это был или природная сила?

Полковник Илич кивнул, одобряя вопрос. Достав наладонник, он несколько раз стукнул по нему пальцем, вывел таблицу.

– Дилемма заключенных, – узнала девочка.

– Помнишь, о чем речь?

– Мы оба, не сговариваясь, решаем, сотрудничать или отказаться. Если оба сотрудничаем, получаем по три очка. Если сотрудничает один, он не получает очков, а отказавшийся получает четыре. Если отказываются оба, получают по два. Штука в том, что, независимо от вашего выбора, мне выгоднее отказаться. Я получу четыре вместо трех, если вы сотрудничаете, и два вместо нуля, если отказываетесь. Поэтому мне всегда следует отказываться. Но, поскольку то же самое относится и к вам, вам тоже следует всегда отказываться. При том, что оба мы получили бы больше очков, если бы сотрудничали.