Из дневника госпожи Решачёвой
Сегодня утром я случайно обнаружила на столе колоду карт. Не знаю, откуда она могла взяться. Я играла всего лишь трижды в своей жизни, и то весьма неудачно. Лишь однажды по счастливой случайности мне удалось выиграть. Не могу понять, почему эта находка вызвала у меня столь сильное беспокойство. Мне вдруг вспомнился вчерашний рассказ Галунина. Его преследует мистическая колода карт самоубийцы. Разумеется, мой супруг, привыкший к логическим объяснениям, счёл рассказ кузена вымыслом больного воображения.
— Мой несносный кузен любит приврать! — сказал он мне, когда Галунин ушёл.
— Он выглядел очень напуганным, — возразила я, — жаловался на ночные кошмары. Ему снился призрак, требовавший продолжить игру…
— Я наслушался от него подобных сказок ещё в детстве, — отмахнулся супруг.
Мой бедняга муж очень тяжело болен и склонен относиться чересчур критично ко многим вещам. Доктора говорят мне, что ему осталось жить не более года, что болезнь прогрессирует, но мне никак не хочется верить в это. Меня преследует страх… Что я буду делать, когда останусь одна? Как я буду вести хозяйство и управлять имуществом? Под опёкой супруга, я привыкла жить не задумываясь о многом, он всегда был полон жизненных сил… Я ни за что бы не поверила, что его сможет сразить чахотка.
— Я хорошо помню лицо Галунина, когда он рассказывал байки в салонах, — продолжала я настойчиво, — вчера он был бледен и нервозен, совсем не похож на себя… А господин Вишневский, пришедший позже, подтвердил слова твоего кузена. Он дважды забирал карты у Галунина, и дважды они возвращались назад — мистика!
— Дорогая, прошу тебя, прекрати! — сурово прервал муж мою речь. — Вишневского я тоже знаю с детства, он был ещё большим пронырой…
Супруг закашлялся, проклиная чахотку. Я решила не донимать его своей болтовнёй, но осталась при своём мнении. Я редко возражаю мужу, но иногда бывают случаи, когда его мнение остаётся для меня абсолютно неприемлемым.
Наш разговор был прерван господином Вишневским.
— Что случилось? — испугано спросил мой супруг, глядя на бледное испуганное лицо гостя.
— Галунин скончался, — произнёс он взволновано.
— Как? — мы недоумевали.
Он вчера был у нас в гостях в добром здравии.
— Несчастный случай, споткнулся на лестнице… — Вишневский тяжело опустился в кресло. — Он упал на моих глазах… Можете счесть меня сумасшедшим, но всему виной проклятые карты!
Он обхватил голову руками.
— Карты? — прошептала я.
Мне стало дурно.
— Дорогая, что с вами? — мой муж, несмотря на свою суровость, относился ко мне очень трепетно.
— Я нашла карты у себя утром! — воскликнула я.
Я сорвалась с места и поспешила в свою комнату. Зловещие карты лежали на столике. Преодолев страх, я взяла колоду в руки. Держась за стены дрожащими от ужаса руками, я вернулась в гостиную.
— Вот эти карты! — с отчаянием закричала я, отдавая их Вишневскому.
— Да, — с трудом произнёс он.
— Значит, убив Галунина, они перешли ко мне? Я следующая? — мне не хотелось верить.
Может, это всего лишь кошмарный сон?
— Дорогая, прекрати плакать! — почти прикрикнул на меня супруг, — Вишневский, хватит сеять панику. Если ваш кузен по маменькиной линии — самоубийца, это не значит, что его вещи поубивают пол Петербурга! Меня очень ранила новость о смерти Галунина, но не стоит винить во всём колоду карт! Если это шутка, то она не только неприличная, но и кощунственна над прахом Галунина!
— Я не заходил вчера в комнату вашей супруги, — ответил Вишневский, давая понять, что он не мог ничего мне подбросить.
— Откуда взялись карты? — спросила я.
— Может, наше домашнее старьё, — предположил муж, — такие карты можно купить в любой лавке! Дорогая, вспомни сама, ты постоянно разбрасываешь свои вещи и не помнишь, где у тебя что лежит!
