Гнев Божий - страница 2

Во внутреннем дворике, вымощенном плиткой багрового цвета, бил фонтан. Мрак веранды манил к себе прохладой. Владелец гостиницы, расположившись в плетеном кресле рядом с сетчатой дверью, обмахивался веером из пальмы. Его звали Янош. Насколько мне удалось узнать, он был венгром, хотя и говорил на отличном английском. И что сразу бросалось в глаза — это его неимоверные габариты. Он весил по меньшей мере семнадцать или восемнадцать стоунов[1], имел отвислый живот и постоянно потел.

— А, мистер Киф. Жаркий день. Не хотите выпить со мной пива?

Рядом с ним стояло наполненное водой ведро, из которого торчали несколько керамических бутылок. Я взял одну, откупорил. В это время из двора казармы раздался еще один залп. Я присел на перила рядом с Яношем. Толпа стала расходиться.

— Как это мерзко, — сказал Янош. Он произнес это так, как будто не осуждал происходившего.

— Да, это очень мерзко, — ответил я автоматически, так как в этот момент искал глазами священника.

Он появился из ворот вместе с полицейским. Они оба направились к «мерседесу». После непродолжительного разговора полицейский отдал честь священнику, который затем сел в машину и уехал.

— Странная картина, — прокомментировал Янош. — Священник, да еще за рулем.

— Я тоже так считаю, — сказал я и, допив пиво, поднялся.

— Но для вас это не такая уж и диковина, мистер Киф. Возьмите еще пива.

Он достал следующую бутылку, подождал, пока с нее стечет вода, а затем протянул мне.

— У вас в Ирландии много таких машин. А здесь это — крайняя редкость. Я полагаю, вы умеете управлять автомобилем?

Он явно к чему-то клонил.

— Ну, это не так сложно, — ответил я.

— Для умного человека, возможно, и не сложно, но для этих крестьян... — Он пожал плечами. — Они не способны постичь ничего, кроме самых простых вещей. У меня самого есть грузовик, единственный на весь Бонито. Очень необходимая вещь для моего бизнеса. Я специально привез из Тампико автомеханика-водителя, но этот бедняга ввязался в политику. Да, опасное занятие в этой стране, — произнес Янош, вытер с лица выступивший пот. — Он был в первой партии расстрелянных сегодня утром. Несчастный.

Очевидно, хозяин гостиницы имел в виду себя.

— Такова жизнь, мистер Янош. Ему не следовало в это влезать.

Тяжело было на все это смотреть, но лучшие человеческие чувства уже давно перегорели во мне, и незачем было сильно переживать, особенно в данной ситуации. Это не мое дело, и к тому же разговор, от которого веяло фальшью, мне порядком надоел. Было жарко, и я устал. Ничего так не хотелось, как окунуться в ванну и, если удастся, до отхода поезда поваляться пару часов в постели. Я поднялся.

— Мне нужно доставить в Гуилу очень важный груз. Вам знакомо это местечко? — спросил Янош.

Теперь я понял, что он хотел, но с какой стати я должен облегчать ему жизнь?

— Нет, впервые слышу.

— Это в трехстах милях к северу отсюда, в направлении к границе со Штатами. Дороги грязные, но, если нет дождей, вполне сносные.

Ну и что из этого? С меня хватит.

— У меня в половине третьего поезд на Тампико, — сказал я.

— Вы бы могли завтра вечером вернуться и уехать на следующий день.

— И при этом опоздать на гаванский пароход, отплывающий завтра вечером, — возразил я. — Ведь компенсации за неиспользованный билет не предусмотрено.

— Сколько он стоит? Сорок два американских доллара? — Он пожал плечами. — Я заплачу вам пятьсот, мистер Киф. Пять сотен добрых долларов США, и к тому же очень легко заработанных. Вы должны согласиться.

Это сразу пробудило во мне острый интерес: после покупки билетов у меня оставалось не более двадцати — тридцати долларов.

— Но это слишком много за перевозку небольшой партии товара, — заметил я осторожно.

Он решил раскрыть передо мной свои карты. Его огромное глянцевое лицо расплылось в добродушной улыбке.

— Буду с вами откровенен, мистер Киф. В моем грузовике коробки с шотландским виски хорошего качества. Один из дефицитных товаров в Мексике, черт побери, но провоз его через границу под запретом. Поэтому и цена на него значительно выше.

— Включая и пять лет тюрьмы, если тебя прихватят с таким грузом, — заметил я.