– Но как… – Олтерн еще не оправился от ошеломления, а уже пытался понять, почему не успел никто из обученных стражников и где его телохранители, которые должны незаметно следовать в десяти шагах за ним? И почему он ничего не услышал и не почуял, а услышала и успела только вот эта странная монашка, которая ничего не рассказывает про себя, зато, едва заявившись, начала придумывать для него свои правила? – Как ты поняла, что будет морозный взрыв?!
И, лишь произнеся эти слова, советник отчетливо осознал, что было бы с ним, если бы монашка не успела оттолкнуть его с того места, где было растянуто смертельное заклинание. Настроенное на кровь приговоренного, оно за несколько секунд замораживало всю воду, что оказывалась в очерченном проклятьем круге.
– У меня артефакт. – Как ни хотелось Эсте смолчать, но скрыть эту тайну не было никакой возможности. Если она не объяснит сразу и убедительно причину своего везения, правду из нее будет выколачивать дознаватель. – Настоятельница выдала, когда узнала, куда я должна идти.
– Вот как, – чуть прищурился он, – а показать можешь?
– Да. – Эста стянула перчатку и показала кольцо-змейку. – Если рядом ловушка, оно сжимается.
– Знаю, – кивнул герцог, рассматривая такое знакомое ему кольцо. – Так вот где оно выплыло.
А ведь четырнадцать лет назад это кольцо едва не попало в его руки. Ну, по-видимому, и хорошо, что не попало, он бы не стал его сегодня надевать… в последнее время все больше уповая на артефакт, что, не снимая, носил возле сердца, страшась, что однажды прозрачно-голубой камень окрасится в алый или, хуже того, черный цвет.
– Ваша светлость! Вы целы? – Стражники, сбежавшиеся со всех сторон, встревоженно вглядывались в мрачное лицо господина, гадая, какое наказание ждет их за то, что не уследили за его безопасностью.
Так ведь как уследишь, если ни днем, ни ночью нет покоя: то в одном месте стена падает, то в другом вся мебель разом вспыхивает. А сегодня вот снег… каждому, кто сталкивался с запретной магией или слышал рассказы о ней, понятно, что тут не простой шпион или лазутчик действует. И никто не знает, как с этим бороться, а главное, как определять заранее, где враг ударит в следующий раз.
– Они не виноваты, – твердо сказала вдруг странная женщина с вуалью на лице, – у них не было ни малейшей возможности это предотвратить.
Олтерн бросил на нее хмурый взгляд, он и сам это знал. Но охране такого лучше не говорить, расслабятся, перестанут заглядывать в каждый уголок и проверять каждую вещь, и тогда неуловимый враг подберется, наконец, к своей жертве. А эта жертва он, Олтерн!
– Ваша светлость! – снова пробился в безысходный мрак его мыслей девичий голос. – Нужно проверить, у кого из слуг есть черные свечи.
– Зачем? – словно очнулся герцог.
– Мрамор тут черный. А эти ловушки рисуют воском, и белый или цветной был бы заметен сразу. Вот и рисовали черным, чтобы не очень видна была и не стерлась подольше.
– Слышали? Ищите, – приказал Олтерн сквозь зубы и ругнулся про себя. Демон! Ведь и сам мог до этого додуматься, но холодное дыхание смерти, все чаще касаясь его, заставляло сердце и разум замирать в леденящем ужасе.
Охранники, обрадованные тем, что наказание пока откладывается, ринулись в разные стороны. Лишь двое телохранителей, не успевших разобраться в происходящем, зато успевших понять, что девица под вуалью сделала их работу, остались стоять неподалеку с самыми похоронными физиономиями. И Эсте внезапно стало их жаль. Девушка точно знала, что только тот, кто ни разу никого не охранял, ни озорного ребенка, ни шуструю собачку, ни одну из кокеток, которые помогали тихоням тренироваться, может считать труд телохранителя простым и легким. А вот ей известно, как устаешь, когда несколько часов подряд напряженно всматриваешься и вслушиваешься в происходящее вокруг тебя и пытаешься предугадать, не только откуда вывернется нападающий, но и куда внезапно вздумается повернуть подопечному.
– Ваша светлость, отдайте мне командование телохранителями, – тихо, но безапелляционно отчеканила монашка и снизошла до объяснения: – В команде работать легче и пользы намного больше.
