Дело в том, что Рису понадобилось запугать мальчишек из нашего двора. У него вышел какой-то там конфликт, кто-то пригрозил моему сыну расправой, и тогда тот решил показать силу. «Деда, – наверно, приказал Рис в одно из своих шептаний с Дедушкой, – деда, подави их своим МАЗом».
И вот в нашем маленьком, обсаженном молодыми березками дворе стоит огромный МАЗ-самосвал, ревет и пускает сизые клубы аж до самого третьего этажа. Рядом с МАЗом топчется Дедушка. На его лице отражается борение двух чувств: удовлетворения, что угодил внуку, и неловкости перед нами – вот, дескать, старый дуралей, делать ему больше нечего, как угонять с работы машину.
Вихор на макушке Риса достает лишь до половины колеса МАЗа. Фигура моего сына выражает торжество. Рис тычет пальцем в дряхлое деревянное строение на другом конце двора, в котором живет его враг, и говорит:
– Деда, а ну двинь! Вон его окно! С кактусом.
Из-за кактуса выглядывает бледная конопатая физиономия с оттопыренными ушами. Она испуганно моргает и делает Рису знаки, которые должны означать вечный мир и дружбу.
Но Рис неумолим.
– Деда, я кому сказал! Двинь!
Дедушка мнется.
– Может, не стоит, внучек?.. Мы и подъехать к дому не успеем, как он рассыплется.
– Очень хорошо, что рассыплется, – кровожадно говорит Рис.
– Разве тебе не жалко этого мальчика? Он больше не будет.
Рис начинает сердиться:
– Деда, я тебе приказываю! Полный вперед!
Приказ есть приказ. Приказы не обсуждают. Дедушка залезает в кабину, включает передачу и движется прямо на домишко. Конопатое лицо за кактусом мечется в панике. Домишко вибрирует и раскачивается. Дедушка то смотрит на Риса, то измеряет глазами оставшееся до дома расстояние.
Колеса МАЗа уже нависают над хлипким вражеским крыльцом, когда Рис наконец великодушно машет рукой:
– Ладно уж! Пусть живет!
Дедушкин МАЗ сделал Риса владыкой нашего двора.
– Вот прикажу Деду пригнать МАЗ, – угрожал Рис в критических ситуациях. – Он все ваши дома поваляет, и беседку снесет, и всех вас передавит, как божьих коровок.
После таких слов даже самые отчаянные сорви-головы спешили завязать с Рисом приятельские отношения. А о том, чтобы называть моего сына Рис-Барбарис Объелся Дохлых Крыс, и говорить было нечего.
Дедушка вообще работал по-крупному. Если Бабушка старалась завоевать расположение внука в основном при помощи бисквитного торта, Мама главным образом – игрушками, а я больше действовал угрозами («Не переменишь отношения к родителям – берегись. Когда-нибудь попадешь ко мне в лапы один на один в глухом лесу!»), то Дедушка ворочал делами в масштабах Вселенной.
Ну до чего же хитер этот Дедушка! До чего коварен! Надо же додуматься – сорвать с неба луну и подарить ее Рису!
Об истории с луной стоит рассказать подробнее, ибо она как нельзя лучше раскрывает всю глубину коварства Дедушки. После истории с МАЗом Рис обнаглел окончательно. Он сыпал угрозами направо и налево. Особенно доставалось бедной Маме. Дело в том, что Риса уже не устраивали игрушки. Он требовал теперь велосипед «Орленок».
По вопросу покупки «Орленка» в нашей семье развернулись жаркие дискуссии. Я, например, когда услышал из уст своего мальца наглое требование купить «Орленок», не мог произнести ни слова, а просто-напросто трепанул Риса за ухо, чтобы спустить его с велосипедных высот на землю.
– Ты что делаешь! – закричала не своим голосом Бабушка. – Из-за каких-то пятидесяти рублей рвешь сыну уши! Купи «Орленка», раз ребенок просит!
– Чтобы ходить под него пешком? – спросил я.
– Пусть крутит педали руками, – сказала Бабушка.
– Педали мне не нужны, – сказал Рис. – Мне нужно выпускать из шин воздух.
– Выпускай из трехколесного, – посоветовал я.
– У трехколесного шины сплошные, – возразил Рис.
Как видно, он уже давно изучил вопрос.
– Да чтобы я купила эту металлическую дрянь! – Маме на кухне отлично был слышен весь наш разговор, и он возмутил ее до глубины души. – Чтобы этому хаму выпускать воздух, я должна работать чуть ли не полмесяца! У меня до сих пор нет дубленки! А мне уже скоро тридцать два!
– Тридцать лет – бабий век, – вякнул Рис и тут же схлопотал от меня вторую оплеуху, которую, впрочем, перенес довольно спокойно, ибо, по всей видимости, на меньшее и не рассчитывал.
