Целый месяц эти ходоки, соглядатаи и портфельные люди ночевали в сеннице, ели из одной чашки, ходили по лежневой и честно уворовывали опыт верхокамских строителей. А после засели за чертежи.
Бережнов собрал плотников, землекопов, пильщиков, пешим дал на подмогу конных людей и услал свое воинство в лесную трущобу. Неподалеку от Вьяса отряды раскинулись табором, для трассы валили под корень лес, с каждым днем пробиваясь все глубже и дальше.
Сотин в высоких, легко промокаемых сапогах лазил по болотам, кочкарникам, таскал за собой нивелир-треногу, а Вершинин вымерял кубометры насыпей, выемок и через быструю речку Яр тянул стосаженный мост. Закончив его, Вершинин уехал с сестрой в Крым, а Сотину в помощь прибыл Горбатов, занявший потом вершининский топчан в палатке.
В специально сделанных ямках горели костры, на козлах кипятили чай, варили обед и ужин и тут же, около палаток, точили лопаты и топоры…
В тот день, когда костры погасли, по лежневой дороге впервые прошли подводы, нагруженные лесом. В конские гривы вплели комсомольцы на радостях красные ленточки, нарезанные Наталкой, а вечером в бараке торжественно восседал президиум за красным столом, присуждая премии лучшим. В их числе Сотин был, кажется, самым первым и самым чтимым. Тут и дали ему огромные, но уже непромокаемые и неизносимые сапоги. Пропитанные дегтем, на толстой — в палец — подошве, скорее похожей на броню, они и теперь, полгода спустя, внушали уважение.
…В них-то нынче, не боясь мороза, и пришел он к директору на квартиру.
Бережнов встретил его радушно, похлопал по плечу и спросил:
— Приказ мой читал?
— Нет еще. Какой?
— Завтра почитаешь. Тебе за ставеж и сучочки еловые — премия.
Смущенный и немного застыдившийся, Сотин начал было разуверять Авдея: во-первых, сама премия кажется ему излишней щедростью, тем более что он и первую еще не успел износить (в подтверждение слов он выставил в огромном сапоге ногу, — Бережнов громко расхохотался); во-вторых, неудобно забывать и Петра Николаевича, который за время их отлучки сделал тоже многое.
Бережнов при упоминании о Вершинине отмахнулся с досадой:
— Я приказы не даю зря.
Он в это время на корточках сидел у подтопка и мешал кочергой догорающие уголья. Коротко подстриженные волосы, с ранней сединой на висках, светились розово.
— В щитковый пора тебе… Перебирайся. Все уже готово.
— А Вершинин?
— Скоро и его устрою, и Горбатова… — Он прикрыл печку и, сидя на поленце, курил. — Между прочим… твоя эстакадка Петру Николаевичу не нравится.
— Почему?.. Что — на клетки поставил?
— Нет. Говорят: она выше обода колеса, у телег могут прогибаться оси, когда будут наваливать бревна.
— Выше? — изумился Сотин. — Так я же не по своему чертежу строил… Чертеж он сам делал. Однако… хм… какой он… странный человек. — Вершинин возмутил его. — Я скажу ему, обязательно скажу. Он прибегает к нечистым средствам. Ведь такая нелепость… Уж этого я никак не ожидал от него. — Он говорил взволнованно, недоумевая, почему Вершинин позволил себе сделать такой явно нечестный и опрометчивый наскок.
«Стало быть, забыл, что ли? Забыть, конечно, не трудно: прошло с тех пор уже пять месяцев. Но я же помню, а почему он?» И сказал вслух, продолжая думать:
— Черт с ним, пускай! Может, одумается.
— Едва ли, — качнул головой Бережнов. — Но для нас другое в нем важно… куда он наконец придет?.. Он на большом распутьи.
Сотин долго молчал:
— Не знаю… гадать трудно. А вы как, Авдей Степаныч?
Бережнов уклонился от ответа, не считая нужным высказывать своих преждевременных опасений, тем более что они были только предчувствиями.
— Да-а, прискорбно… Хотелось бы, чтоб обстояло дело по-другому, — только и сказал он, прикрывая дверку печи. — Видишь вот, сам топлю. Прихожу с занятий и — за дровами. Хозяйка вон немного дрейфит, заболела… Ну, а печка не обременяет меня. Люблю огонек. Бывало, у табуна всё костры жег… Привычка… Сижу вот и мечтаю… о тракторах. Думаю — дадут. А на примете у меня есть такие. В Сурени без дела стоят… Если пошлю — съездишь за ними?
У Сотина была слабость — не сидеть на месте, и Бережнов иногда злоупотреблял ею. Ведь Сотин только что приехал, можно послать другого: Вершинина, например, пускай проветрится.
