— Добро пожаловать на борт нашего корабля, мистер Годард, — произнес Эгертон и бросил при этом восхищенный взгляд на обеих женщин. — Наконец-то у нас будет четвертый компаньон для игры в бридж. Очень мило с вашей стороны, мистер Годард, что ради этого вы потратили столько усилий.
Вошел Линд, и все уселись за стол. Эгертон сел слева от Годарда и справа от Линда. Они сидели со стороны переборки, так что дверь была напротив них. Когда капитан хотел начать молитву, в ней появился Красицки. Внезапно он остановился и внимательно посмотрел на Эгертона. Годард с удивлением взглянул на поляка, но в следующее мгновение тот уже подошел к столу. С ним мило заговорила Карин:
— Мне кажется, что, за исключением мистера Эгертона, вы уже со всеми познакомились, мистер Красицки. Я очень рада, что вы чувствуете себя лучше.
Красицки что-то пробормотал в ответ и пожал Эгертону руку. Все снова сели. Поляк занял место напротив Гарри. Капитан прочел молитву, и стюард принял заказы.
— Я слышал, что вы работаете в кинопромышленности, — повернулся Эгертон к Годарду.
— Раньше работал, — ответил тот.
— Сейчас он собирает материал для своего нового фильма «В ореховой скорлупе через Тихий океан», — вставил Линд.
Все рассмеялись, а капитан спросил:
— Ваше судно было застраховано?
— Нет. Я полагал, что если мое судно затонет, то и мне не придется добраться до берега. Но миссис Брук перечеркнула все мои расчеты.
— Женщины никогда не считаются с нашими расчетами, — поддержал его Эгертон.
— Что верно, то верно, — подтвердил Линд. — Они часто приносят нам неприятности, и сознательно, и бессознательно.
— Карин, — произнесла миссис Леннокс, — мы хоть и в численном меньшинстве, но тем не менее я считаю, нам пора переходить в атаку.
— Может, хоть мистер Красицки встанет на нашу сторону? — заметила Карин. Она с улыбкой посмотрела на поляка, но тот, казалось, даже не слышал, о чем говорят за столом. Он по-прежнему упорно не спускал глаз с Эгертона.
— Вы были… — казалось, он подыскивал слова… — вы были в Аргентине? Много лет?
— Да, лет двадцать, — ответил Эгертон.
— Двадцать? — Красицки нахмурил брови и посмотрел на Линда.
— Да, двадцать, — подтвердил ему тот на немецком языке и пояснил окружающим: мистер Красицки говорит на многих языках — по-польски, по-русски, по-немецки, по-португальски, но из всех этих языков я, к сожалению, знаю только немецкий.
— Двадцать, так-так, — пробормотал Красицки, все еще не сводя глаз с англичанина. — И теперь вы имели стать неактивным, так кажется? — Он опять повернулся к Линду и что-то быстро сказал по-немецки.
Линд кивнул и повернулся к Эгертону:
— Он говорит, что вы, должно быть, рано оставили службу.
Спокойный Эгертон, казалось, был удивлен настойчивостью поляка. Тем не менее улыбнулся.
— Вы сделали правильные выводы, мистер Красицки. Но все дело в том, что я был ранен. Не повезло в Нормандии…
Линд перевел его слова на немецкий. Стюард принес ужин, но никто не начинал есть. Красицки и Линд снова заговорили по-немецки, а потом Линд покачал головой. У Годарда сложилось впечатление, что Линд не хотел переводить. Тогда Красицки снова попытался выразить свою мысль на плохом английском языке:
— Это… ваш глаз?
Обе женщины, неприятно удивленные, нагнулись над своими тарелками. Но Годард продолжал заинтересованно наблюдать за сценой. За всем этим скрывалась не только бестактность, а нечто большее.
— А, понимаю, — отозвался Эгертон. — Ко всему прочему, и мой глаз.
Карин попыталась перевести разговор на другую тему:
— Вы играете в бридж, мистер Годард?
— Немного. В так называемый домашний бридж, — ответил тот. — И то после тщательной проверки, нет ли у соперника .оружия.
После этого разговор перешел на другие темы, но Годард продолжал наблюдать за Красицки. Справа от него что-то болтала миссис Леннокс. Поляк, казалось, ушел в себя. Он нагнулся над тарелкой и лишь иногда бросал украдкой взгляды на Эгертона. Потом снова заговорил по-немецки с Линдом. Оба рассмеялись. Немного позднее Красицки обратился к Эгертону на немецком языке. Ко всеобщему удивлению, тот тоже ответил ему по-немецки. Поляк нахмурился. Глаза его блеснули с упреком.
