Годард».
Спаркс пересчитал слова и сказал, что радиограмма стоит одиннадцать долларов и тринадцать центов.
— Наличными, — добавил он.
— , О, это я уже знаю, — спокойно ответил Годард. — Не надо постоянно напоминать мне об этом.
Стин объяснил радисту, что пароходство оплатит расходы, и молодой человек исчез.
— Я дам указание стюарду, — сказал капитан. — Он возьмет над вами опеку.
— Может, лучше сначала дождаться подтверждения? — предложил Гарри.
Стин ответил, что это не обязательно. Видимо, часы фирмы «Ролекс» произвели на него впечатление.
Годард ушел. Он стыдился своего гнева и чувствовал неловкость от всей этой беседы. Ему бы даже доставило радость поработать на палубе матросом и было бы все равно, где спать. А он-то считал себя неуязвимым, даже если на него нападут все Станы со всего мира!
По дороге ему повстречался Линд. Судя по всему, он никогда не носил фуражку и знаки отличия.
— Подождите меня где-нибудь здесь, — с улыбкой сказал он. — У меня есть пара вещиц, которые вам, возможно, пригодятся.
— Хорошо, большое спасибо, — ответил Годард и прислонился к поручням. Если бы капитаном был Линд, подумал он, этот корабль выглядел бы иначе.
— Хотите, чтобы я вырезал вам аппендицит? — спросил Линд. — Или сделал оттяжку спинного мозга? Вырвал воспаленный зуб? Излечил от венерической болезни? Все эти занятия доставляют мне удовольствие. И приносят успех.
Годард ухмыльнулся и показал на череп, который служил опорой нескольким книгам, лежавшим на столе.
— Я бы так не сказал, если предположить, что этот раньше был вашим пациентом.
— Эту штуку я купил на Ямайке, — отозвался Линд. — Хотите выпить?
— Конечно! Особенно если мне приходится выбирать между выпивкой и операцией.
Линд выдвинул ящик, достал оттуда бутылку с виски и два стаканчика.
— Когда в Новом завете речь идет о вине, то под ним подразумевается всегда лишь чистый, еще незабродивший виноградный сок. Греки сделали не правильный перевод.
— Да, об этом я уже слышал однажды, — со смехом ответил Годард и оглядел каюту. На первый взгляд можно было подумать, что по ней прошел смерч, но потом становилось ясно, что в этом была виновата лишь мужская небрежность. Каюта была больше похожа на комнату для приема больных и одновременно на библиотеку после небольшого землетрясения. Книги стояли и лежали самые разнообразные — на испанском, английском и французском языках. Трактаты по медицине, справочники по оказанию первой помощи, а рядом Фолкнер, Гете, Шекспир и, конечно, Сартр.
Линд протянул стакан Годарду, и они чокнулись.
— Ваше здоровье, — сказал Гарри. — Вы изучали медицину?
— Два года. А вы раньше были моряком?
— Сделал несколько рейсов в юношеские годы. А как вы об этом догадались?
— Вы же меня спросили, не офицер ли я? Помните? — Линд вытащил выдвижной ящик. — Вот эти брюки должны быть вам впору. Какой у вас рост?
— Сто девяносто один.
— В таком случае, подойдут. — Линд протянул ему две пары легких фланелевых брюк. — И вот еще спортивная рубашка, которую можно не гладить. — Потом приложил к этому носки, пояс, белье, полотенца и носовые платки. А также электробритву.
— Тысяча благодарностей, — сказал Годард, — Знаете, у меня слабый желудок. Никогда не могу обедать вместе с людьми, которые не меняют своей одежды. — Линд выпил рюмку. — Да, жаль, что у вас нет никакой болезни. Вытаскиваешь человека посреди океана, а он, оказывается, здоров как бык.
Каюта «В» на штирборте имела две койки, стол, шкаф и маленький коврик. В ней был даже душ. Обедали в половине второго, ужинали в шесть. Так объяснил Барсет. Бара, добавил он, нет, но Годард может купить себе все, что имеется на складе. Гарри пробежал глазами список и заказал пять бутылок джина, бутылку вермута, три блока сигарет.
— И попросите, пожалуйста, каютного стюарда, чтобы принес мне вазочку со льдом.
После этого он принял душ, надел брюки, подаренные ему Линдом, и спрятал остальные вещи в шкаф.
Стюард, обслуживающий каюты, вошел, даже не постучав в дверь. Это был молодой парень с зелеными глазами и одутловатым лицом. Крупные руки хорошо сочетались с широкими плечами.
