Пикап продвигался по проселочной дороге; Пейсли Посвински поднял голову и промолвил:
– Я проголодался. Есть что поесть?
Пегги Посвински, в предосудительной пурпурной поневе, под которой просматривались полосатые панталоны, парировала:
– Помалкивай, паразит.
Но Пейсли Посвински к ней не прислушался. Он посмотрел на пигалицу-сестру, Пенелопу Посвински, и поинтересовался:
– Разве порция пирога не помогла бы от пустоты в пузе?
– Прикуси язык, – пискнула Полли Посвински, подтянув подштанники.
Пейсли Посвински пригляделся к процессии пикапов, ползших параллельно, и показал на них:
– Этот пикап полон прекрасных персиков, пеканов и помидоров. Вот бы перегнуться через парапет и полакомиться.
– Не получится, – предупредила Пегги Посвински. – И потом, это преступление.
– Подтверждаю, – поддакнула Полли. – За презренный помидор полисмены тебя пристрелят.
Но Пейсли Посвински подумал, что подрезать из пикапа персик, пекан или помидор позволительно. И, пока пикапы плотно парились в пробке, поросенок потянулся к провизии.
– Перестань, пожалуйста, – попросила пигалица Пенелопа Посвински, предчувствуя проблемы.
Но Пейсли Посвински, постепенно продвигаясь, повис в воздухе, придерживаясь за перламутровый парапет пухлыми поросячьими пальцами, пожирая помутневшими глазами персик и его принципиальные подразделения.
Пенелопа Посвински в панике поглаживала прическу. Полли Посвински притопнула пяткой, пытаясь переубедить пузатого брата. Пегги Посвински поморщилась и прошипела:
– Противный порося.
Пейсли Посвински поразмышлял, не подчиниться ли просьбам, но тут с ними поравнялся другой пикап, и Пейсли Посвински, приняв это за провидение, прытко прыгнул на персик.
– Я предупреждал, что победю, пуганая птица, – похвастался проказливый поросенок. – Я получил персик.
Пейсли Посвински подцепил плод и плюхнулся на проезжую часть, преждевременно паникуя. Поросенок чуть не помер с перепугу, пережидая поток пикапов, «плимутов» и «пежо», но пронзительный парфюм персика его подбодрил.
Пейсли Посвински проводил глазами Пегги, Полли и Пенелопу Посвински в перламутровом пикапе с Поросятни Пола.
Потом пузатый поросенок пробрался между пикапами, прицепами и «понтиаками» и, пыхтя, потрусил по обочине.
– Подумать только! – произнес он. – Паршиво.
Пейсли Посвински понял всю плачевность своего положения.
– Попасть в подобную противную передрягу – и получить подгнивший персик. Повезло.
Пейсли Посвински посмотрел на проезжую часть, потом в поле и, приметив посевы портулака, пионов и петрушки, подумал: «Прелесть».
После чего приятная пара в первоклассном «паккарде» притормозила и пригляделась к потерпевшему поросенку.
– Тут поросенок пропадет, – сказала приятная персона женского пола.
– Правильно, – подтвердила приятная персона мужского пола, с примечательным пузом примерно как у Пейсли Посвински.
Пейсли Посвински предъявил мужчине помятый персик и потребовал:
– Есть что поесть?
– Пожалуй, приютим-ка парня, – предложила подруга. – Он просто подарок.
– Пожалуй, – произнес мужчина. – Он без пончо, и я подозреваю падение. Пусть поселится у нас.
И приятная пара прихватила пострадавшего поросенка, этого Пейсли Посвински, в свое поместье на Панаме, что пузатому путешественнику показалось пределом пожеланий.
Если я крикну в лесу, а никто не услышит, существую ли я? Как бы я крикнул, если б не существовал? Существует ли мой крик? Могу ли несуществующий я издать существующий крик? Могу ли существующий я издать несуществующий крик? Могу ли существующий я вообще издать крик? Возможна ли несуществующая мысль? Докажу ли я, что Бог есть, пнув большой камень? Что я делаю, когда пишу, – становлюсь реальным или ссылаю себя на несуществующую вымышленную планету? Кто я – Ральф или Ральф?
Рассмотрим консольную балку длины Q, один конец которой вмонтирован в стену, а другой ничем не поддерживается. Если единица длины балки весит R фунтов, то ее провисание у на расстоянии х от встроенного конца удовлетворяет формуле
48TAy=R(2x 4 -5Qx 3 +3Q 2 x 2),
где Т и А – константы, зависящие от материала балки и формы ее поперечного сечения. На каком удалении от встроенного конца провисание максимально?