— Привет.
Ее губ коснулась нежная улыбка.
— Привет.
Индиго погладила его по влажным волосам и покачала головой.
— Ты преодолел звуковой барьер, чтобы догнать меня...
— Я так хотел увидеть тебя.
Она заглянула ему в глаза и прошептала:
— Ты меня видишь.
Он целовал кончики ее пальцев, потом — ладонь, потом обнял ее и целовал до тех пор, пока сзади не раздалось сердитое бибиканье фургона. Девушка неохотно отстранилась.
— Давай поужинаем вместе. Приезжай ко мне в офис к пяти часам.
— Увидимся в пять, — обещал он, надел шлем, завел мотоцикл и двинулся по направлению к Шэйдисайд.
Пятница, 19 июня 2004 года
Питтсбург, Пенсильвания
Укия объехал на мотоцикле здание конторы, открыл четвертый гараж, поднял дверь и завел машину внутрь. Оставив шлем на руле, он закрыл гараж; часы показывали семь двадцать пять, когда юноша отпер заднюю дверь и прошел на кухню. Макс, одетый и готовый к работе, доедал омлет с грибами и сыром.
— Привет, Макс.
Укия открыл морозильник, выудил оттуда замороженные вафли и кинул их в тостер.
— Доброе утро. — Старший детектив сложил газету и взглянул на напарника. — Отчего у тебя такой странный вид?
— Странный вид?
Укия нагнулся и посмотрел на свое отражение в блестящей поверхности тостера. Оказывается, все это время он широко улыбался.
— Ты имеешь в виду улыбку?
— Ее самую.
Он пожал плечами:
— Наверное, дело в том, что я влюбился.
— Влюбился? И в кого?
— В Индиго.
— Это что, новая кассирша в универмаге? Да она страшна, как смертный грех.
— Нет, Индиго — это агент Женг. У нее отличное имя, правда?
Укия достал из шкафа тарелку, бросил на нее горячие вафли и потянулся за кленовым сиропом.
— Когда же ты успел? — Новость сразила Макса наповал. — Ты видел ее всего три раза: в морге, утром того дня, когда тебя похитили, и вчера утром.
— Четыре. — Он залил вафли сиропом. — Вчера она приезжала к нам домой.
— Неужели? — Теперь детектив был очень озабочен. — Как она нашла ферму? Как долго она пробыла и о чем вы говорили?
— Она отследила мои передвижения между сотами мобильной связи, ФБР так испокон веку делало. — Одна из вафель целиком отправилась в рот Укии. — И она осталась на ночь. Мы не так уж много говорили. — Он сказал это не подумав и сразу же густо покраснел. — То есть я хотел поговорить еще, но не жалуюсь на то, как мы провели время.
Макс секунду смотрел на него, потом выбросил газету за плечо.
— Ты переспал с ней! Я думал, ты влюбился издали и хочешь пригласить ее куда-нибудь, а у вас уже вон как! Ну, тогда понятно, отчего она смотрела на тебя, как на конфету в витрине.
— В смысле?
— Я должен был понять по ее взглядам. Я и забыл, что для женщин ты Мистер Крутой.
— Я — крутой?
Макс рассмеялся.
— Поверь мне. Я еще в твоем возрасте умел определять, кому достанется лучшая девушка. Ты для них жутко привлекателен. Глаза, волосы, лицо, мускулистое тело, крутой мотоцикл, большая пушка... Да ты мечта одинокого агента ФБР вроде Женг! Она разузнала о тебе все, что могла — ведь так? — а потом приехала узнать, где и почему ты прячешься.
— Да. Она знала обо мне такое, чего я сам не знаю.
— Например?
— Например — что мне принадлежит половина этого дома, и машин, и пушек, и всего остального. Ты мне никогда не говорил.
— Я не хотел много трепать языком и сейчас не хочу.
Но Укию было не так легко остановить.
— А ты уверен, что не пожалеешь? Ты ведь можешь снова жениться, завести детей, но половиной твоего дома и их наследства буду владеть я.
— Укия. — Голос Макса стал жестким. — Я не жалел и никогда не пожалею об этом. Если я снова женюсь, то только потому, что ты спас мою жизнь, чтобы я мог начать ее заново.
Он поднялся и отнес тарелку в раковину.
— Прости.
— Ты хороший парень, Укия, — детектив мыл сковородку, на которой жарил омлет, — и то, что ты за меня беспокоишься, говорит о тебе очень хорошо. Спасибо, но этот дом и оборудование агентства — мелочь по сравнению с тем, сколько у меня денег в акциях и ценных бумагах. Кроме того, от жены мне осталась большая страховка. А если прибавить платежи по ней в двойном размере к тому, что я получил за долю в первой фирме... Мне столько за всю жизнь не израсходовать.
