— Боюсь, что первым врагом станет ваше собственное воображение.
— К сожалению, — вздохнул Хьюстон, — если редакторы в чем-то и упрекают меня порой, так это в недостатке воображения.
— Что ж, тем легче вам будет провести ночь в необычной компании, но отсутствие фантазии может помешать при написании статьи, не так ли?
— В данном случае вряд ли ее потребуется в избытке, — возразил Реймонд. — Репортаж есть репортаж, он не требует буйного воображения
— Ну, в таком случае за дело! — подытожил директор и снял телефонную трубку. — Скажу, чтобы экспонаты в Приюте Убийцы на ночь не накрывали чехлами. И предупрежу охранников, что вы останетесь там до утра. Я сам провожу вас.
Отдав распоряжения, директор сказал:
— Есть еще одно условие: вы не должны курить. Сами понимаете — во избежание пожара. Всего лишь пару часов назад была тревога, к счастью, ложная. И где вы думаете? Именно в Приюте Убийцы! Хорошо, что обошлось без паники...
— Я не курю, — коротко ответил Хьюстон.
— Прекрасно! — воскликнул директор, и они пошли анфиладой залов, где служащие закрывали манекены белыми чехлами. Кого только, тут не было! Короли и королевы, полководцы и государственные деятели, жестокие диктаторы и благодетели рода людского — все, кому, по мнению создателей музея, надлежало остаться в памяти человечества.
По пути директор сказал рабочему, чтобы тот взял кресло и шел за ними.
— Можем предложить вам только это, постарайтесь вздремнуть часок-другой.
По каменным ступеням они спустились вниз и зашагали по узкому подвальному коридору. Кое-где в нишах были развешаны пыточные инструменты: всякого рода клещи, тиски, щипцы. Для, так сказать, психологической подготовки.
Директор с Реймондом вошли в комнату с низким сводчатым потолком. Посередине ее на невысоком помосте, застыв в разных положениях, стояло около десятка фигур; казалось, что сейчас они, заметив вошедших, повернутся. Но время шло, а куклы не поворачивались.
Это и был известный Приют Убийцы.
Убийцы стояли так, словно бы сошлись в небольшой приятельской компании, где можно чувствовать себя совершенно непринужденно. Вот разве лишь хронология была нарушена: здесь присутствовали как злодеи давних лет, так и те, кто отправился в ад совсем недавно.
Рабочий поставил кресло и ушел.
Директор решил познакомить Хьюстона со всей честной компанией. Журналист достал блокнот и принялся быстро записывать.
Здесь был Тартелл из Уэйра, прикончивший своего лучшего друга за просто так:
Лефруа, убивавший ради денег, полагая, что богатство свидетельствует о благородстве; в центре компании сидела обворожительная сладострастница леди Томпсон — в порыве страсти она душила своих любовников, прелестную шею охватывала багровая полоса: свою любовную одиссею дама закончила в петле.
— А это Чарльз Пис, — рассказывал директор, — заметьте, что если у всех остальных лица вполне благопристойные, то у этого все пороки видны. Или вот Армстронг. Посмотреть — так добродушный деревенский увалень, а ведь на нем полтора десятка трупов...
— Извините, — вдруг перебил его Хьюстон, — а это кто?
— А этот... — усмехнулся директор, — про этого я как раз хотел рассказать подробнее. Он — жемчужина нашей коллекции. Каков молодец! Единственный из всей компании, который ускользнул-таки от виселицы. Вернее — от гильотины.
Фигура, стоявшая чуть в стороне от остальных, изображала небольшого человечка ростом около полутора метров в длинном, до пола, плаще. Крохотные изящные усики, маленькие глазки за выпуклыми стеклами больших очков — типичный француз, каким его изображают английские карикатуристы. У Хьюстона вдруг перехватило дыхание, гулко застучало сердце. Реймонд не мог понять, отчего это незначительное личико с угодливо-любезным выражением вызвало у него внезапное отвращение. Он быстро глянул и отвернулся.
— И кто же это? — повторил журналист.
— Доктор Бурде.
— Кажется, я слышал это имя, только не могу вспомнить...
Директор улыбнулся:
— Будь вы французом — вспомнили бы сразу.
Несколько лет назад Бурде держал в страхе весь Париж. Днем это был заботливый врач, а ночью он резал глотки. Убивал из одного удовольствия, причем самым непритязательным образом — своей любимой бритвой. Знаете, эдакий Джек Потрошитель на парижский манер. Он был неуловим, но все же допустил промашку, и полиция взяла след, затем другая промашка — и полиция установила его личность. Около дюжины трупов — этого достаточно, чтобы отправиться на эшафот или в сумасшедший дом. Но этот молодчик обвел всех, он вдруг исчез! Теперь полиция многих стран ищет его и никак не найдет. Случилась еще парочка убийств тем же способом, но эксперты решили, что тут действовал подражатель. Удивительное дело, стоит какому-нибудь убийце добиться известности, как у него тут же появляются подражатели! Поговаривают, что Бурде покончил с собой, но в таком случае — где же тело? Правда, личность эта весьма хитроумная, ему вполне по силам найти такой способ, чтобы труп никогда не был найден. А с другой стороны, вся эта братия, — директор широким жестом обвел всю преступную компанию, — редко когда решается на самоубийство.
