Но потом все стало неважно.
Его губы и руки скользили по лицу Терезы, ее соскам и телу, останавливаясь, чтобы она открывала для себя собственное тело и у нее замирало сердце. Так продолжалось до тех пор, пока она не дела Крису понять, чтобы он вошел в нее.
Ощущение захватило и потрясло ее.
Время остановилось. Сознание атрофировалось. Терри хотела одного — чувствовать его в себе сильнее и глубже. Ее тело напряглось, неистово прижимаясь к телу любовника. Ее сотрясла дрожь. А потом из груди вырвался крик, которого она сама испугалась, — крик страсти и освобождения.
— Останься во мне, Крис, — прошептала Тереза, — останься. — А в следующее мгновение Крис тоже достиг вершины наслаждения.
Он молча обнимал ее.
Терри ни о чем не могла думать, она только ощущала — легкий ветерок из окон, шелест листвы и отдаленный городской шум. Звук сирены, предупреждающий суда о наступающем тумане, вернул ее на землю — у нее отняли ребенка, привычная жизнь кончилась, вдобавок она лежала в темной спальне в чужом доме. Словно прежней Терезы, жены и матери, больше не существовало, а эта другая женщина не знала, кто она и где оказалась.
— Я понимаю — ты чувствуешь себя потерянной, — прошептал Крис, как будто читая ее мысли.
— Да, это так, — просто ответила она.
Крис крепче прижал ее к себе. Уже близился рассвет, когда в его объятиях Терри заснула.
В дальнейшем Крис старался сделать все от него зависящее, чтобы в отсутствие Елены скрасить жизнь ее матери.
Тереза любила гулять. По выходным, когда она не встречалась с Еленой, они с Крисом катались на его кабриолете с открытым верхом, под льющуюся из стереомагнитофона музыку (тогда Терри с удивлением узнала, что Паже нравится «Джин Блоссомс», РЕМ и «Спин Докторс»). Проехав по мосту «Золотые ворота», отправлялись на пляж в Марин-каунти. Осматривали художественные галереи, расположенные на Хейз-стрит, поскольку оба были поклонниками современного искусства. В детстве Терри часто представляла себя балериной, и Крис повел ее на балет. Он отдавал ей свое время без оглядки на собственные дела и обязанности. Жила Тереза в фешенебельном районе Ной-Вэлли, где сняла светлую пятикомнатную квартиру, которую позволяли ее средства.
Что касается Карло, то он был слишком уверен в незыблемости собственного положения, чтобы присутствие в доме Терри раздражало его. А с Еленой у него сложились приятельские отношения. Временами Тереза настолько отдавалась своему чувству к Крису, что это пугало ее, однако Елена неизменно возвращала ее на землю. «Родительские» выходные она целиком посвящала девочке, с Крисом они проводили лишь несколько часов и только тогда, когда его сын был дома. В присутствии дочери Терри не позволяла себе даже прикоснуться к Кристоферу. Елена почти не разговаривала с ним, несмотря на то что тот отличался мягким и покладистым характером. Она злилась на мать, которая, даже оставшись без нее, не прервала связь с Паже. Это была работа Рики: он дал ясно понять Елене, что Крис — враг, причиняющий ему боль. С Карло же дело обстояло иначе: к вящему изумлению Рики, девочка обожала его.
— Карло! — пронзительно кричала она с порога и бросалась в дом искать его. Столь пылкое проявление чувств забавляло Карло и в то же время приводило его в недоумение, поскольку, как он признался Терри, считал, что перестал быть обаятельным ребенком, выйдя из детсадовского возраста.
— По-моему, это не совсем так, — с улыбкой возразила Терри. — Что касается Елены, у тебя есть все, что нужно, — лицо без морщин, деньги, чтобы покупать ей мороженое, и уйма времени, чтобы с ней играть.
— Это точно…
Карло относился к капризам Елены терпимо и снисходительно. Он носил ее на плечах, уступал в играх, знакомил со своими приятелями, которые заходили к нему, чтобы сыграть в пул.[9] Однажды, когда Карло и его рыжеволосая приятельница Кэти читали Елене книжку, девочка окинула Кэти взглядом собственницы, поудобнее устроилась на коленях Карло и объявила:
— Мы с Карло собираемся пожениться, когда мне исполнится двенадцать лет.
Карло взглянул на часы и сказал, обращаясь к Кэти:
