— Прошу тебя, позволь мне закончить. — Рикардо обратил к ней свой невинный ясный взгляд. — Тер, я все продумал. Так будет справедливо для нас обоих. Первый год в будни Елена будет со мной, а по выходным — с тобой. В конце года мы обсудим ситуацию. Если не достигнем взаимопонимания, можно будет еще раз обратиться в суд, который и установит окончательный порядок. — Он заговорил тише: — Пойми, это хорошо продуманное решение, которое вызовет в суде лишь уважение. И потом, я же снизил сознательно размер супружеского содержания, хотя уверен, что мне присудили бы больше.
— Я увеличу твое содержание, — сказала Терри. — Но я требую закрепления за собой права преимущественного опекунства над Еленой. То есть она будет со мной в будни и каждые вторые выходные.
— Ты же знаешь, что это не пройдет, Тер. — Он говорил размеренно и торжественно, словно репетируя свое выступление перед судом. — Дело ведь не в деньгах. Я готов пожертвовать собственной карьерой, если от этого зависит счастье Елены.
Флагерти нахмуренно взглянула на часы.
— Пора, — поторопила она. — Нам с Терри еще нужно поговорить.
Они удалились, и Терри, оглянувшись, увидела, что Рики, как заведенный ходит кругами.
— Ему не дает покоя мысль о денежном содержании, — вскользь заметила Терри.
Флагерти кивнула.
— Если ему установят фиксированное содержание, он избавится от необходимости регулярно отчитываться перед судом в поисках работы и избежит возможного снижения этого содержания, даже если будет просиживать штаны дома. Похоже, он неплохо в этом разбирается. — Флагерти оглянулась. — К тому же возомнил, что разбирается и в женщинах.
Терри охватило тревожное предчувствие.
— Так тебе понятен смысл его аферы?
Небрежным и в то же время нетерпеливым кивком Джанет дала понять, что видит его насквозь.
— Для Рики не секрет, что содержание на ребенка, в отличие от содержания на супруга, — это его талон на бесплатное питание. Потому что с его помощью он может кормиться до тех пор, пока Елене не исполнится восемнадцать. Не сомневаюсь, что в конце года Ариас не пойдет ни на какие уступки, даже если будет совершенно очевидно, что Елене с ним несладко. Напротив, он заявит суду, дескать, нельзя нарушать статус-кво. — Она замолчала, изучающе глядя на Терри. — С позиций семейно-брачного законодательства, год — это достаточно большой срок, чтобы суд согласился с его просьбой. Если его сделают главным опекуном, — продолжала адвокат, — каждый раз, когда тебе будут повышать жалованье, он будет добиваться увеличения размера содержания на ребенка. Насколько я успела понять Ариаса, он будет применять угрозы и тихий шантаж на протяжении последующих тринадцати лет. А если ты попытаешься вынудить его устроиться на работу, он будет тыкать тебе в нос неотъемлемыми интересами ребенка. И наконец, — заключила Флагерти, словно зачитывая приговор, — у него будут свободные выходные. Чем не идеальная жизнь для законченного паразита? Или я что-нибудь упустила из виду?
Взвешенная рациональность этого саркастического комментария еще больше обескураживала.
— Я ни при каких обстоятельствах не могу позволить, чтобы он взял на себя воспитание Елены, — категорически заявила Терри.
— Что ж, значит, у нас нет иного выбора, как дать ему бой. — Флагерти положила руку на плечо Терри. — Но я должна предупредить тебя. Судья Скатена — странная личность. За двадцать лет практики в качестве судьи по бракоразводным делам он научился в равной степени ненавидеть всех, включая юристов. Кого он будет ненавидеть в каждом конкретном случае, зависит не от обстоятельств дела, а скорее, от того, с какой ноги он встал. Возможно, нам и повезет. Едва ли Рик соответствует понятию Скатены о настоящем мужике. — Она еще раз взглянула на часы. — Осталось две минуты. Нам лучше войти.
Когда они приблизились к Рикардо, тот что-то тихо насвистывал.
— Елену я тебе не уступлю, — бросила Тереза.
На лице Рики отразилось раздражение. Он недоуменно пожал плечами.
— Ты совершаешь ошибку, Тер, и это печально. У меня нет другого выхода, кроме как отстаивать свои права.
Он повернулся на каблуках и вошел в зал суда. Флагерти проводила его задумчивым взглядом.
