Уже поздно. Снежные поля Шанчжи, Яньшоу, им придётся подождать. Завтра они будут на месте… но может не будет укусов злого ветра, тисков капающей ртути. Сразу после приземления Чжи-8 буксируют в ангар, на лопасти ротора надеты защитные рукава. Грузовик «Цзефан» едет от терминала, встречает их на полосе; убежище от ветра, режущего их не хуже циркулярной пилы. Международный отель стоит напротив Музея естествознания, комнаты стоят по восемьдесят юаней за ночь; идти до него двадцать минут. Они добегают за пятнадцать.
Ещё рано, но уже почти стемнело. Когда темнеет до конца, хотя ещё не поздно… они все уже спят.
Холодный отель. Холодная постель. Холодные сны.
Стальные внутренности кабины Чайк Чжи-8 заледенели. Любая поверхность жалит пальцы. Барбара сидит, скукожившись, руки запрятаны в рукава. Проверка приборов закончена, три человека экипажа делят содержимое большой коробки, которую Яобань притащил на борт. Убедительно твёрдые блоки Мальборо и «Старый добрый напиток юга»… бутылки «Сазерн Комфорт».
— Ты сказал, две тысячи сигарет и десять бутылок. — Пилот кажется невозможно молодым, отращивает усы, чтобы казаться чуть взрослее. Растут не волосы — клочья пуха, как мох на продуваемой вершине. Попытка явно не удалась. Яобань ухмыляется, перехватывает взгляд пилота. Надо быть тупым или очень смелым, чтобы агрессивно отвечать на эту улыбку.
— Половина сейчас, половина, когда мы будем в Хунцяо.
Пилот распихивает коробки и бутылки, даёт зажигание и запускает три турбодвигателя Чанчжо W26. Яобань выходит из кабины экипажа, продолжая ухмыляться. Белые султанчики дыхания летят ему за плечо; он пристёгивается, подмигивает Пиао.
— Неправду говорят, что пилоты умеют считать.
Под их смех Чжи-8 движется вперёд, взмалывая небо. Пилот смотрит через плечо, приглаживает усы.
— Мудаки полицейские, — шепчет он, направляя Чжи-8 на юговосток, к снежным полям.
Белый целует белое.
Чжи-8 — единственный подвижный объект в поле зрения, небо сливается с землёй. Горизонта нет. Привязаться к местности невозможно.
Пилот закуривает очередную «Мальборо». Сладкий табак. Его вкус, аромат… имбирь, холодный кофе и чизкейк. Закрывает глаза за поляроидными линзами. Руки его свободны от руля, не нужны ни для чего… автопилот Дун Фан К18 стал его пальцами на кнопках, а его глаза сейчас оценивают маршрут полёта. Пиао бросает карту на колени пилоту.
— Вот эти места меня интересуют.
Тот снимает очки, косится. Глаза его, два узла, завязанных на струне.
— Далеко. Там ничего нет.
— Ничего?
— Ну, одна гостиница, три-четыре частных чжао-дай-со лыжных баз, плюс новые фермы рядом с дорогой Шанхай-Яньшоу. Больше ничего…
Пилот кидает взгляд на Барбару.
— …туристов там точно нет. Эта территория закрыта для вайго-жэнь.
Барбара глубоко затягивается, возвращает пилоту его взгляд. Сохраняя спокойствие, тот выключает автопилот, и Чжи-8 тут же кренится.
— Вот гостиница, до неё триста пятьдесят.
Он указывает на большой чёрный шрам, стоящий в стороне; направляет машину ниже, быстрее, прямо на него… снежная мука яростно танцует. Комплекс зданий напоминает старшему следователю о струпе на бледной детской коленке.
— Здание, которое я ищу, должно стоять минимум в километре от дорог. Деревянные дома. Несколько хозяйственных построек, но без животных…
Снега нет. Слишком холодно. Снега не было целую неделю. Так хотелось чуть-чуть удачи; вот она. Небо светлеет, сталь меняет цвет на синий. Скоро рассвет. Внимание Пиао возвращается к лицу пилота.
— …сейчас холодно, во всех домах жгут огонь, из труб поднимается дым. То здание, которое я ищу, над ним дыма не будет. Неделю не было снега. Ко всем домам прокопаны или протоптаны дорожки. Перед нашим домом её не будет.
Пилот качает головой, аккуратно надевает очки.
— Иголка в стогу. Но это ваше время. Ваши «Мальборо». Ваш «Сазерн Комфорт». Только уж постарайтесь, чтобы оставшееся количество было на месте, когда мы приземлимся в аэропорту Хунцяо.
В округе Шанчжи и округе Яньшоу снег лежит подолгу. С ноября по апрель снежный сезон в разгаре. Снегоходы стоят у каждой двери. Дым вьётся из каждой трубы.
