— Иностранцы в Фудань, ты знаешь, как их звали?
— Нет.
— Ты слышал имена Вэй Юншэ, Ху Фэн, Пэй Дэцай, Янь Цзыян?
— Нет.
— Женщина. Он говорил о ней, упоминал имя?
— Нет.
Пиао поднимает бровь.
— Нет. Никаких имён. Я не раз его спрашивал. Думал, может, и для меня найдётся дело, но они не брали новых людей. Он ничего не говорил. О женщине я узнал только потому, что выследил его. Она с ним расплачивалась.
— Где?
— Отель «Мир». Наверно, она неплохо ему выдала. От неё он пошёл покупать себе Фольксваген.
— Новый?
— Почти новый.
Ну естественно, «почти» новый. Всё, что они покупают, всё у них в жизни «почти» новое.
Старший следователь лезет за сигаретами, осталась последняя; сломана пополам.
— Детектив Яобань пока останется у тебя. Расскажешь ему всё, что знаешь про лабораторию в Харбине. Всё, что говорил о ней Цинде, даже самые простые вещи.
Се вяло спускает ноги с кровати, садится. Манит Пиао к себе. Когда может дотянуться, хватает того за ворот. Сила его удивительна. Он дотягивает старшего следователя вплотную к себе. Лицом к лицу. Сухая река крови вьётся по щеке и подбородку, напротив щетины Пиао.
— Я недолго тут задержусь, следователь, а потом выйду и найду тебя. Или тех, кто тебе дорог. Да. Да, так даже лучше. Тех, кто тебе дорог.
Старший следователь отдирает руку от кителя. Палец за пальцем. На пол летит, вращаясь, пуговица.
Охренеть, кто теперь пришьёт ему новую?
Он слышит голос Се, уходя по коридору. Спокойный речитатив угроз льётся через безумие гремящих дверей, лай приказов, шёпот мыслей. Лишь дойдя до центрального ствола, где коридоры сливаются в центр стальной паутины, он понимает, что давно уже не слышит желчи Се… что слова звучат только внутри его головы.
— Как экскурсия?
Барбара не отрывает взгляда от пачки «Мальборо». Белый спасательный фал сигареты намертво зажат в изящных пальцах.
— Не могу сказать, в чём был апогей. Брамс, с солистом-тенором, который надул колхоз на дизельные двигатели от десяти тракторов. Или танцевальная труппа, хореограф которой вместе с собакой пошёл грабить винный магазин, забыл там собаку, и его арестовала БОБ, проследив за ней до его дома…
Она закуривает и крепко присасывается к фильтру.
— …да, экскурсия вышла что надо. Напомни мне, что её надо в следующем году внести в брошюру Томаса Кука.
Товарищ директор Хуа входит в комнату. Он всегда кажется счастливым. Такие люди беспокоят Пиао. Счастье — такое состояние, которое Пиао может испытывать только мимолётно.
— Ну что, Пиао, видишь, твоя иностранка, мы за ней присмотрели, правда, правда? Китайское гостеприимство.
Товарищ директор игриво тычет Барбару в спину. Она энергично кивает.
— Вы крайне великодушны, товарищ директор Хуа. Я обязательно включу это в отчёт коллегам из вашингтонского комитета по досрочному освобождению.
Хуа яростно трёт лапки.
— Здорово, здорово, здорово. А вы, старший следователь, вы удачно побеседовали с вашим другом, я слышал, да, да?
— Да, вполне удачно.
— Видите, я же говорил вам, Пиао, я знаю этих людей, а вы и слушать не хотели, да? Не хотели меня слушать. Ага? Засуньте его к Медведю, сказал я, и он споёт вам отличную песенку. Канарейка. Чисто канарейка, сказал я. Я угадал, правда, Пиао, а? Ага?
Взгляд Пиао тут же уплывает в сторону окна.
— Да, товарищ директор Хуа, вы угадали. Он запел. Пел, как канарейка.
Товарищ директор провожает их к машине. Шишка уже сидит на месте водителя, вытирает лобовое стекло изнутри манжетой кителя.
— Ничего, если я поеду с вами, Босс? У меня в машине сдох генератор.
— Подержанный обойдётся в сто пятьдесят юаней.
Яобань заводит машину.
— А то я, блядь, не в курсе!
Шлагбаум поднимается. За ним мучительно расползаются главные ворота. Снаружи темно… чернота. Залитый светом прожекторов пандус растворяется в ночи, украшенный венком вытянутых теней.
— Товарищ директор Хуа, по четырём из тех убийств, что я сейчас расследую, вам должны быть знакомы имена. Вэй Юншэ, Ху Фэн, Пэй Дэцай, Янь Цзыян?
Улыбка Хуа теряет очертания.
— Имена, да, знакомые имена. Конечно я их знаю. Но убиты, как вы можете расследовать их убийства? Нет, нет, нет, этого просто не может быть. Эти четверо, их казнили. Казнили. Застрелили на территории тюрьмы и кремировали. Всё записано. Всё есть в документах.
