Ресторан полон. Зал на пятьдесят человек набит обедающими. Ренао, горячее и пряное. Официанты мечут чашки на столы. Чашку повыше, поближе к подбородку в пятнах красного перца… стучат палочки. Неистовая, отрывистая речь. Набитые рисом рты выкрикивают новые заказы. Лапша свисает с губ. Пиао и Яобань, одетые в гражданское, идут через зал, огибая столики. Не слишком торопясь, но и не лениво. Главное — как идти. Походка может тебя выдать, но может и скрыть. Шторка из бус скрывает мокрое пятно на стене и вход на лестницу… они её сдвигают в сторону, проходят, не оглядываясь. Шторка падает на место. Керамические бусины стучат друг о друга. Голая лестница покрыта пятнами еды. Запах жареного риса и старых купюр преследует их. Кабинет Чжэня расположен на первом пролёте. Над ним — жилые помещения. Дальше крыша и небеса.
Вот и площадка. Бросок к двери, та отлетает. Следователь уже стоит около Чжэня, Яобань — перед секретаршей.
— Это что за хуйня такая?
Одна рука Чжэня хватается за разлетающиеся деньги, другая ныряет в карман, но Пиао уже рядом. Хватает его за горло, выкручивает из кармана руку. Рифлёная чёрная рукоятка пистолета сверкает в кобуре. Старший следователь вытаскивает оружие. Модель 67. Изящный корпус, но гармонию нарушает привинченный глушитель. Резкий запах металла и машинного масла мгновенно перебивает запах пота и сандаловый аромат лосьона после бритья. Пистолет летит на пол. Пиао разворачивает люмана к себе лицом, выдыхает в упор:
— Не хулигань. Оружие может быть опасным для твоего здоровья и для здоровья окружающих.
— Пошёл ты…
Шишка смеётся, зажимая рукой рот секретарши вместе с лицом. Костяшки пальцев побелели. Над толстыми пальцами виднеются только вытаращенные глаза девушки.
— Так себе словарный запас для такого воротилы преступного мира, а, Босс?
— Он может быть не в себе. Такое случается в условиях стресса. Ты в условиях или нет?
Чжэнь корчится в захвате Пиао.
— Вы кто? Пара комиков, пришедших на прослушивание?
— Это совсем не прослушивание, мистер Хозяин Ресторана. Мистер Толкач Наркоты…
Пиао почти касается губами надушенной щеки Чжэня. Вонь страха понемногу одолевает парфюм.
— Итак, занавес поднят, и ты на сцене. Чувствуешь жар софитов?
Яобань запирает дверь.
— Что это за хуйня?
— Он повторяется, Босс. Наверное, под давлением стресса, как вы говорили. Я обычно говорю «наложил полные штаны».
Он осторожно отпускает секретаршу. Его рука вся в помаде цвета помидоров. Лицо девушки тоже.
— Тс-с-с. Замри.
Внимательно глядит, проверяя, что она поняла. Меняется с Пиао. Теперь лю-ман тонет в потных объятиях Шишки. Исчезает даже шанс на шанс. Чжэнь силен, шея толщиной с горшок для риса, но в БОБ еще ни разу не подтвердили факта жестокого обращения… хотя и не опровергли. Следователь садится за стол, лицом к Чжэню. Между ними куча купюр, как недостроенная стена.
— Мы — следователи из БОБ, но ты лучше считай нас благодарными зрителями в ожидании твоего номера.
— Всяким мудакам мне сказать нечего. Забирайте меня. Гарантирую, что через пару часов я буду на свободе, а вам придется начинать заново карьеру.
— Лю Цинде, знаешь такого?
— Первый раз слышу.
— Ну как же, твой двоюродный брат, работал на тебя.
— Первый раз слышу. Не верите — везите в отделение.
Старший следователь вытряхивает мусор из корзины для бумаг и ставит ее у ног Чжэня. Достает полбутылки маотая из стола и часть выливает в корзину. Комната быстро заполняется алкогольными парами. Берет со стола пачку купюр, засаленных, с обтрепанными краями. Красно-коричневые с зеленым разводы делают юани похожими на крылья моли, и даже на ощупь они такие же, с запахом пыли… и старых штанов. Он бросает пачку в корзину.
— Говорят, в провинции Кастас Шань в суровую зиму жгут все подряд, чтобы не замерзнуть. Ценится только то, что жарко горит.
Чиркает спичкой. В глазах Чжэня тоже полыхает огонь. Запах серы и алкоголя — как зарубка на память об этой минуте. Чжэнь извивается в руках Яобаня.
— Что же вы делаете, суки, что же вы делаете-то?
— Цинде. Вспомнил что-нибудь?
— Еще раз говорю — не знаю!
Жёлтый огонек ползёт по спичке. Белое превращается в чёрное. Спичка падает в корзину. Легкое шевеление — и огненный шар вспыхнувшего алкоголя. Оранжевый хлопок сгоревшего воздуха. Жаркий запах старой бумаги и несбывшихся покупок сушит рот.
