Глаз дракона - страница 62
Каждый отдел кадров Даньвэй хранит запечатанный конверт на каждого сотрудника; биографическая информация, трудовая книжка, документы об образовании. Но в этом конверте лежит много всякого сверх того. Политические доносы соседей, хотя бы и голословные. Оценка Партией человека как активиста, или возможного, а то и подозреваемого контрреволюционера. «Генетическая теория» Партии предписывает делать… анализ, семейное дерево каждого члена Даньвэй на три поколения назад. Кем были отцы, деды, прадеды… землевладельцами, капиталистами или крестьянами? Только функционер может получить доступ к содержимому досье на человека. Твои глаза никогда его не увидят. А они — всегда в курсе.
Только функционеры через Даньвэй могут расписать твою жизнь ещё до того, как ты появился на свет. Могут вести тебя всю дорогу, и их светофоры будут гореть тебе красным на каждом перекрёстке… если им того захочется. И похороны твои спланированы уже в день твоего рождения.
От рождения до смерти. Их тень нависает над тобой.
«Ни нар» — «Откуда ты?»
Вы знаете, откуда я… где бы я ни был.
— Херово выглядишь.
Яобань дотягивает бычок.
— Спасибо, Босс, я тоже рад вас видеть.
— Когда пришёл?
— В шесть. С тех пор, как Паня застрелили, ни хуя не спится.
Пиао присасывается к чаю. Который успел остыть.
— У врачей есть таблетка на любой случай.
— Пробовал. У меня от них днище вышибает — за толчок руками держусь. Лучше уж я буду маяться бессонницей.
— Я тоже предпочёл бы, чтобы ты маялся бессонницей. Уважаю твою гражданскую совесть.
Шишка улыбается. На зубах чёрный налёт, как на заварочном чайнике.
— Они не залечили тебе зубы, пока ты лежал в больнице?
— Я просил. Хуй от них чего дождёшься…
Он открывает рот, зев угольной шахты. Тычет пальцем в гнилой коренной зуб.
— …не экономично. Как здоровье гражданина может быть «не экономичным»? Суки доктора.
Пиао выливает остатки чая на унылую поросль заварки на дне чайника. Душераздирающее зрелище.
— Не надо было тебе приходить. Куда угодно, только не сюда.
— Никуда мне больше не угодно.
Старший следователь узнаёт слова, чувства, ощущение, что тебе больше некуда податься. Решает не развивать тему.
— Лусиншэ, шестое бюро. От них результаты есть?
— Да, можно сказать что есть. Отчёты у вас на столе. Стандартные сведения по Хейвуду. Документы на визу. Приезды, отъезды, разрешение на перемещение по стране. По остальным ничего.
— Что ответили Май Линь Хуа из Гундэлинь и товарищ директор муниципальной тюрьмы?
— Тоже на столе.
— Что-нибудь хорошее сказали?
Шишка, улыбаясь, зарывается в груду папок. Язык бьётся между зубами, как мышка, пытающаяся выбраться из мышеловки.
— Вот, смотрите…
Он триумфально поднимает папку.
— …рукописная записка от Хуа, она приглашает вас на чай в Гундэлинь. Остальное — фигня.
Он роняет записку аккурат в мусорное ведро.
— …я отправил старого коня Синя и тех троих, которых прислал Шеф, ковыряться в личных делах заключённых, выпущенных в прошлом месяце. Их там немерено, но бог его знает… вдруг найдётся что-нибудь по татуировкам с трупов…
— Трое, которых прислал Липинг, ты их знаешь?
— Нет, но ботинки у всех грязные. Обычно это добрая примета.
Пиао открывает ящик стола, убирает в глубину свою чашку. Там уже стоят четыре таких же.
— Ладно, пусть роют…
Закрывает ящик и отталкивает стопку рапортов. Они дюнами разлетаются по столу.
— …но не объясняй в подробностях, что и зачем они ищут.
— Конечно, Босс. Заступы в руки, а с семенами потом сами управимся.
Яобань вытаскивает мятый клочок бумаги из кармана.
— …кстати, Босс, вам звонили. Имя не назвали, звонок из таксофона. Он сказал, что будет ждать вас в чайном доме Хусинтин, Юй Гарденз.
— Во сколько?
— Полчаса назад, Босс.
Пиао стремительно хватает записку и суёт в карман.
— Яобань, наведи справки в Фудане, а? Я хочу знать имена и данные на студентов, друживших с Бобби Хейесом. Тех, кто общался с ним. Тусовался вместе. Пил там чай.
Шишка потирает руки и проверяет запах дыхания. Горький, как бычий пузырь.
— Такая работёнка мне по душе, Босс. Обожаю студенточек…
Он подтягивает засаленный узел на галстуке.
— …а зачем они вам нужны? Есть тема?
