— …это его нос. Я хуею, это его нос.
Он бросает его в пакет и запечатывает его. Ужас достиг пика и теперь спадает. Адреналин выгорает… и мелкой сдачей с него в груди нарастает дрожь, лихорадкой растекается по телу. Старший следователь поднимает пакет к свету; кровь пачкает целлофан как гротескная пародия на окно из цветного стекла. Ещё один кадр добавляется к той плёнке, которая будет проигрываться в опустошении его ночей. Против воли он убирает пакет в карман.
— Думаю, можно считать, что нас предупредили.
Стойка сделана из хрома и стекла. Заказываешь выпивку, пьёшь, платишь, отваливаешь. Никакого риска расположиться с уютом. Пиво охлаждено, тайское пиво, «Тигр». Горькое, как слёзы. Улыбка официантки ещё холоднее.
— Ну что, Босс, в такие моменты пора уже бросать дело…
Он избегает смотреть в глаза Пиао, ему кажется, он знает, что может там прочитать, но соглашаться с этим уже не готов.
— …вы сказали, что нас предупредили.
Старший следователь смотрит через плечо Яобаня в окно. Везде ему неуютно. Нигде он не дома.
— Они довели до меня сообщение. Вытаскивая нос Чжиюаня изо рта, я отчётливо его понял.
— И что же они хотели сказать?
Старший следователь приканчивает пиво, сигналит официантке, и через несколько секунд у его локтя материализуется новая бутылка «Тигра».
— Восемь человек в реке. Студент…
Он выливает полбутылки в стакан Шишки.
— …Пань и мой двоюродный брат, Чэн. Ты как, думаешь, что я могу отказаться от этого дела?
Он качает головой.
— Я говорил всего лишь, что нас предупредили. Ничего больше. Если нас предупреждают, значит, мы подбираемся всё ближе и ближе. Это добрый знак.
Пиво на губах холодно, как труп.
— Никто не видел нас у чжао-дай-со Липинга. Не знаю, как они узнали про Чжиюаня, но знаю наверняка, что если бы они знали про меня, я бы тоже сейчас ехал в городской морг.
— Но, блядь, что нам теперь-то делать?
Пиао смотрит в бутылку, там колышется его отражение. Он лезет в карман, вытаскивает маленькую, засаленную книжицу.
— Надо поработать над этой книжкой, это журнал телефонных звонков из комнаты Чжиюаня. Тут вырвана страница. Судэксперт может быть сумеет восстановить текст по выдавленным следам на следующей странице. Кроме этого даже не знаю…
Он давно не ел; алкоголь впивается в него бархатными клешнями.
— …наверно, стоит попытаться собрать воедино нестыкующиеся куски. Сейчас в этом деле нет единого смысла, мы вынуждены смириться с хаосом от того, что не знаем многого.
— Сука Липинг…
Яобань сплёвывает на пол. Харчок жирный. Белый.
— …это он, гадёныш, стоит за всем делом. Контрабанда, трупы в реке… вообще всё висит на нём, я уверен. Надо сейчас вломиться к нему в кабинет. Схватить его за яйца и тащить до самого Пекина, шваркнуть перед Политбюро…
Он закидывает в глотку пиво.
— …эта сука — убийца. Это из-за него мой брат, Пань, погиб.
Он смотрит глубоко в глаза Пиао.
— …я хочу его выебать, Босс, вы же понимаете?
Он понимает, конечно, но и многое другое он понимает тоже.
— Вломись сейчас в кабинет Липинга, и через десять часов нас будут вылавливать из Хуанпу, а носы наши другой следователь распихает по пакетам. Ты же понимаешь?
Шишка кивает, и нежелание просвечивает в этом кивке, как прожилки в мраморе.
— Я знаю, Босс… Просто это всё так сложно. Мне сильно не хватает Паня. Я никогда не думал, что буду так говорить про этого тощего дрочилу, но я сильно по нему скучаю.
Пиао ничего не говорит. Сейчас наступила пора помолчать и выпить пива. Слова приходят потом, когда он, положив руку на плечо Шишке, выводит его из бара, и ночной воздух обрушивается на них.
— Мы живём в хаосе и молим предков послать нам удачу… Хотя бы капельку удачи.
Выходной… но ты никогда не будешь совсем свободен от службы. Пытайся обмануть себя. Делай обычные дела, как все остальные люди, хоть и необычными способами. Спи, ешь, гуляй, общайся. Но на заднем фоне всё время маячит дело.
Везде и всюду. Чувствуй удар страха каждый раз, когда мимо проезжает седан Шанхай. Следи за ним. Жди, что машина вылетит на тротуар, и по растрескавшимся камням понесётся на тебя. Выходной.
Липинг уже ждёт его.
