— «Нельзя сказать, чтобы пьеса была вполне удачна и художественна: для этого она слишком тенденциозна…»
«Эта фраза специально для меня написана», — подумала Мария. Пьеса ей откровенно не нравилась.
— «Госпожа Комиссаржевская в роли Фанни Терен играла необыкновенно горячо и сильно…
Вообще, талантливой артистке наиболее удаются сильные драматические роли, требующие огромного нервного напряжения. И мы от души посоветовали бы ей выбирать исключительно такие роли…»
Васильев ждал, что скажет ему жена; она встала, подошла и нежно поцеловала в лоб.
— Все-таки ты молодчина. Когда-нибудь Комиссаржевская вспомнит Баку и твой дружеский совет.
Однажды в кабинет директора училища вошел высокий, изысканно одетый мужчина. Он попросил представить его учителю естествознания: ему очень понравилась рецензия в газете «Баку» на спектакль с участием госпожи Комиссаржевской.
— Небольшая, но со смыслом, не правда ли? — спросил он.
— О да, — ответил директор, не читавший рецензии. — Простите, а с кем имею честь?
— Заведующий строительством Баиловской электростанции.
— Сию минуточку, милостивый государь… Вера Федоровна Комиссаржевская… Как же-с. Всеобщая любимица. И сам губернатор… Как же-с. Так это наш Васильев писал? Приятно. Сию минуту.
Войдя, Васильев удивленно посмотрел на элегантного мужчину…
— Надеюсь, — сказал гость директору, — вы позволите нам с глазу на глаз… Благодарю. Вы очень любезны.
Растерянный директор вышел, приговаривая:
— Как вам будет угодно-с. Извольте-с. А гость встал и, протянув руку, сказал:
— Ну, здравствуйте, товарищ Васильев. Инженер Красин.
Имя Красина было хорошо известно Михаилу. Он знал и о том, что Леонид Борисович твердо стоит на позиции большевиков, на позиции Ленина. Собственно говоря, публикуя статью, давая о себе знать, Васильев почему-то втайне надеялся встретиться именно с Красиным.
Внешне Красин выглядел вполне респектабельно: и дорогой костюм, и твердый накрахмаленный воротник, и гордый, независимый вид… Но стоило заглянуть Красину в глаза, как тотчас ощущалось что-то озорное, решительное, задиристое… Чувствовалось, что он получал удовольствие от того, что выставил сейчас этого шаркуна-директора.
Михаил радостно, широко улыбнулся. Это же Красин, Красин! Крупный инженер-энергетик, активный деятель партии. После тюрьмы ему запретили жить в столицах, и вот — Баку, строительство электростанции на Баиловом мысу…
— Я рад, Леонид Борисович… Значит, вместе?
— Не совсем. Уезжаю приобретать типографское оборудование. И знаете, уважаемый рецензент, кто дал деньги? Вера Федоровна Комиссаржевская.
Увидев, что слова эти произвели должный эффект, Красин удовлетворенно улыбнулся.
— В ответ на букет красных роз — букет из червонцев… Недурно? И вся куча денег — за одно выступление перед городской знатью…
Он говорил легко, шутливо, и в глазах его горели все те же бесовские огоньки. И вдруг он посерьезнел.
— Пора включаться в работу, Михаил Иванович. Вы кооптированы в состав Бакинского комитета. В ближайшее время вас свяжут с Алешей Джапаридзе и Фиолетовым. Кто? Пока не знаю. Возможно, один из ваших юных друзей… Важно убедиться, что за вами нет слежки…
Оп вынул из кармана четки и начал быстро, привычно перебирать их. «А ведь он нервный», — подумал Михаил.
— Насколько мне известно, вы твердо стоите на позициях ЦК… — сказал Красин. — Всегда имейте в виду, что Ленин и ЦК — вот наш ориентир. Вы с этим согласны?
— Разумеется. Так и только так… Красин протянул руку.
— Что ж, попрощаемся. О нашем разговоре я сегодня же сообщу товарищам. Рад знакомству, почтенный поклонник Комиссаржевской. Скоро получите адреса. Или же ждите гостей к себе. Сожалею, что сам не смогу навестить вас…
Красин улыбнулся.
— Вы, кажется, приехали с женой. Передайте ей мой привет, впрочем, если сочтете нужным.
Васильев не рассказал Марии об этой встрече. Весь вечер они проговорили о рецензии, о вкусах, о вещах, ничего общего не имеющих с политикой.
— Эх, Маруськ… Что там рецензия… Ты скажи, почему заговор молчания по поводу фельетона? Ведь я рассчитывал на бурную реакцию. Даже в нашем реальном училище будто его и не читали…
