Через пять минут актерских упражнений, когда Рост передал и свой ковш Арнаку, который в этой тройке был младшим по чину, было решено, что нужно подождать. Если корову уж начали доить, то дело следует довести до конца. Против такого аргумента ни вождь, ни шаман не возражали. Потом от шеренги вояк отделился один из дваров, он проревел заветное слово «л-ру», получил из рук Арнака черпак и выпил сидра. Потом еще… В общем, через час, когда сидр пришлось выносить еще раза два, среди солдат ящеров не было ни одного, кто бы не попробовал напитка из стеклянного ведра. А Рост думал, что если так пойдет дальше, то выдаивание коров станет разорительным делом… Впрочем, нет, это всегда будет выгодно. Потому что обменный сидр куда более простой продукт, чем молоко. А еще такие выпивки подтверждали, что между соседями царит добродушная терпимость, от которой и до откровенного приятельства недалеко.
Вот тогда-то в пределах Храма появилась та самая фигура, которую Рост заметил на берегу. Это был бегимлеси, одинокий и израненный. Но несомненно цивилизованный, из городов, а не из стай пернатиков, которые жили на равнине по ту сторону Олимпийской гряды. Он доказал это, прошептав пересохшим клювом священное слово, и тем, что снял грудную пластину. Более веского доказательства миролюбия у пернатых не водилось.
Путником пришлось заняться всерьез, его напоили водой, поднесли миску разваренной фасоли, потом Кирлан принесла котелок горячего супа из ракушек… И лишь тогда сообразили, что двары остаются слишком долго без присмотра. Но тем присмотр был и не нужен. Они отошли к куче лущеной фасоли, расселись вокруг ведра и, без всякого стеснения закусывая Ростиковым урожаем, приглушенными рыкающими голосами без намеков на чины и звания травили… если не анекдоты, то уж точно, охотничьи байки.
Пернатик, который назвал себя Шипириком, что бы это имя ни значило, выглядел скверно, в любом случае не так, как обычно выглядели бегимлеси, поэтому пришлось прибегнуть к последнему средству – послать за молоком ящерокоровы. На это распоряжение к путнику явилась сама Ждо. Она осмотрела его и заявила, что поить его первым молоком неразумно, а вот второе будет в самый раз. Ростика это не очень огорчило, а вот пернатый, кажется, ничего не понял, просто выпил с четверть литра белесой жидкости, и ему стало лучше, причем почти сразу. Что для второго молока было необычно.
Рост уже заподозрил было симуляцию, как вдруг Винторук поднял уши. Это было неожиданно. Своими ушами он мог слышать звуки на расстоянии до пяти километров, а по ночам и дальше. Уже в который раз Рост пожалел, что не может видеть степь за дюнами. Там что-то происходило, а он даже не знал, что именно. Впрочем, ждать оставалось недолго, это было видно по Винту, по тому, как подобрали оружие двары, как оживился обычно флегматичный Висам.
И вот за час до того, как должно было выключиться солнце, и до того, как Ждо должна была отдать плененную корову, из-за верхушки дюны, упирающейся, казалось, в серое Полдневное небо, появился… Рост не поверил своим глазам – боевой летающий крейсер людей, черный треугольник. Именно его котлы, резонируя под тяжелым корпусом, насторожили Винторука. По сравнению с этой машиной обычный гравилет двигался совершенно бесшумно.
Крейсер прошел над Храмом, развернулся над морем, повисел на месте и вдруг бочком, стараясь не задеть снующих перед Храмом существ, приземлился на пляже, взметнув вихри песка. Пандус черной машины откинулся, на нем появились человеческие фигуры. Они сошли на землю, Ростик принялся считать. Раз, два… четыре, когда же это кончится, пять… Все, после пятого человека пандус захлопнулся, машина, снова взвихрив песчаные столбы, поднялась в воздух и ушла к Одессе, прямо через море.
Пять человек шагали к Ростику, выступившему в полном вооружении, – так уж получилось – им навстречу. Они казались ему… не очень привычными. Должно быть, он уже стал полагать нормой волосатиков, губисков, дваров и даже викрамов. А вот люди… они были слишком редкими гостями тут, чтобы привыкнуть к их внешности.
