– А откуда ты звонишь?
– Из самолета Уина.
Синхронный вздох.
– Откуда?
– У компании Уиндзора есть частный самолет. Я же сказал, он забрал меня…
– Ты говоришь по его телефону?
– Да.
– Ты хоть представляешь, сколько это стоит?
– Мам…
Но после этого разговор быстро закончился. Положив трубку, Майрон откинулся в кресле. Чувство вины не проходило, оно застряло в нем, как кусок льда. Родители уже немолоды, а он об этом не подумал. Он вообще мало о чем думал.
– Я поступил с ними по-свински, – признал Майрон. – И с тобой тоже.
Уиндзор слегка шевельнулся в кресле – вот и вся реакция. Кэнди снова завихляла бедрами в проходе. Она опустила экран и включила изображение. Начался фильм Вуди Аллена «Любовь и смерть». Изысканное блюдо.
Они смотрели молча. Когда фильм закончился, Кэнди спросила Майрона, не хочет ли он принять душ.
– Прошу прощения? – уставился на нее Майрон.
Кэнди рассмеялась, назвала его «глупыш» и упорхнула.
– Душ?
– Да, в конце салона есть кабинка, – ответил Уиндзор. – Я на всякий случай приготовил смену белья.
– Ты настоящий друг.
– Конечно, глупыш.
Майрон принял душ и переоделся, а потом они пристегнули ремни, потому что полет подходил к концу. Самолет плавно спустился вниз и приземлился так мягко, словно посадку срежиссировал балетмейстер. Рядом, на темной дорожке, их ждал белый лимузин.
Когда они вышли из самолета, даже воздух показался Майрону странным и незнакомым, словно он прилетел не из другой страны, а с другой планеты. К тому же лил сильный дождь. Они сбежали по трапу и нырнули в открытую дверь машины.
– Остановишься у меня? – Уиндзор стряхнул с пиджака брызги.
Раньше Майрон жил на Спринг-стрит вместе с Джессикой. Но это было раньше.
– Если ты не против.
– Не против.
– Хотя я могу пожить у родителей и…
– Я же сказал – все в порядке.
– Ладно. Но потом я себе что-нибудь подыщу.
– Можешь не торопиться.
Лимузин тронулся с места. Уиндзор сложил ладони домиком. Характерный жест. Не размыкая рук, он постучал указательным пальцем по губам.
– Не люблю обсуждать такие темы, – пробормотал Уиндзор, – но если хочешь поговорить о Джессике или о Брэнде… – Уиндзор разомкнул пальцы и помахал рукой. Он делал что мог. В сердечных делах его нельзя было назвать профи. Если определить обычную реакцию Уиндзора на романтические отношения, больше всего подходило слово «тошнота».
– Забудь об этом, – отмахнулся Майрон.
– Прекрасно.
– Но все равно спасибо.
Быстрый кивок.
Десять лет Майрон сражался с Джессикой – бурная любовь, драматический разрыв, новая встреча, осторожное сближение, опять роман… Но теперь все кончено.
– Мне ее не хватает! – вырвалось у Майрона.
– Мы вроде решили, что прекратим об этом говорить?
– Извини.
– Ладно, продолжим. – Уиндзор снова поерзал в кресле, словно ему вставили анальный зонд.
– Я просто хотел сказать… Наверное, мне никогда не избавиться от Джессики окончательно.
– Что-то вроде сбоя в программе, – кивнул Уиндзор.
– Да. Что-то вроде этого. – Майрон улыбнулся.
– Значит, нужно вырезать испорченный фрагмент и идти дальше.
Майрон посмотрел на друга. Уиндзор пожал плечами:
– По пути к тебе я смотрел ток-шоу Салли Джесси.
– Заметно, – отозвался Майрон.
– Передача называлась «Мама отбирает мои фенечки», – продолжал Уиндзор. – Скажу честно – я плакал.
– Рад, что в тебе проснулись человеческие чувства. – Как будто они у него когда-то были. – Что у нас на повестке дня?
Уиндзор взглянул на часы.
– У меня есть знакомый в следственном изоляторе. Думаю, сейчас он на месте.
Уиндзор включил громкую связь и набрал номер. Послышались телефонные гудки. Через пару секунд ответил мужчина:
– Шварц.
– Брайан, это Уиндзор Локвуд.
Как всегда, последовала уважительная пауза.
– Привет, Уиндзор.
– Можешь дать мне кое-какую информацию?
– Спрашивай.
– Эсперанса Диас. Она у вас?
Брайан помолчал, прежде чем ответить:
– Считай, я тебе этого не говорил.
– Не говорил чего?
– То, что сейчас скажу, – ответил Шварц. – Да, она здесь. Ее притащили пару часов назад в наручниках. Все было сделано по-тихому.
– Почему по-тихому?
– Не знаю.
– Когда ей предъявят обвинение?
– Думаю, завтра утром.
Уиндзор посмотрел на Майрона. Тот кивнул. Значит, она проведет ночь в тюрьме. Это плохо.
