Негативное отношение к Эпикуру усугублялось по мере того, как после его смерти стал складываться и распространяться культ, подобный религиозному. Эпикуреизм стал распространяться не только в виде идей, но и в виде портретов, изображений на чашах, которые могли использоваться как предметы культа. На современном языке это можно было бы назвать мемами или медиавирусами – информацией, распространяющейся при помощи ярких визуально-вербальных образов. Примером такого мема может служить серебряная чаша для вина в форме небольшого модиуса, найденная при раскопках римской виллы Боскореале, расположенной неподалеку от города Помпеи и уничтоженной при знаменитом извержении Везувия в 79 году. На этой чаше изображены античные философы в виде скелетов; один из них представляет Эпикура. Он тянется к блюду, лежащему на трехногом столе, над которым написано изречение τὸ τέλος ἡδονή («цель – наслаждение»), а у его ног изображается поросенок на задних лапах, тянущийся к этому же блюду. Поросенок – образ, который с эпикурейцами связывали их противники; Гораций писал: «Хочешь смеяться – взгляни на меня: Эпикурова стада // Я поросенок: блестит моя шкура холеная жиром»[13]. Напротив Эпикура изображен также в виде скелета стоик Зенон с посохом и сумой нищего бродяги. Он неодобрительно указывает перстом на Эпикура. Отметим, что семантика «наслаждения» в этом изображении передается сразу на двух уровнях (даже не считая прямого лозунга): как при помощи отдельных элементов (блюдо на столе), так и при помощи главного приема, который организовывает изображение в целом – философы в виде скелетов, что должно нам напоминать о скоротечности жизни и тщете наших усилий. Таким образом получается, что Зенон как персонаж спорит с Эпикуром, однако, будучи изображенным, как и Эпикур, в виде скелета, он демонстрирует правоту эпикурейцев. Функционально эта чаша соответствует нашим гаджетам – это не одноразовый пластмассовый стаканчик для утилитарных нужд, а предмет роскоши, подчеркивающий престиж хозяина (как последняя модель айфона) и используемый для коммуникации – передачи друг другу, содержащий изображения и текст, его можно поворачивать (как бы скроллить) и комментировать в ходе дискуссии, причем не только устно, но и письменно, написав реплику непосредственно на кубке, как это сделала некая Гавия, начертавшая на кубке свое имя. Разумеется, у многих людей, не занимающихся тщательным изучением эпикурейских текстов, представление об эпикурейцах формировалось именно такими изображениями. Но хотя эпикурейцы (как и представители других школ) любили пиры, однако на этих пирах главной роскошью было общение, а стол был весьма скуден – бобы, сушеная рыба, глоток митиленского (то есть самого дешевого) вина.
Помимо упреков в безнравственном поведении Эпикуру выдвигались и другие обвинения. Распространено было мнение о заимствованиях и эклектизме. Физику он якобы украл у Демокрита, а этику у Аристиппа. Писатель и политик Плутарх из Херонеи в антиэпикуровском сочинении «Колот» подробно сравнивает Эпикура с Демокритом, Эмпедоклом, Парменидом, Платоном, Сократом и другими философами и приходит к выводу, что Эпикур заимствовал у них все ложное, но не понял истинного. Это мнение затем неоднократно воспроизводилось на протяжении веков; даже в XVII веке Лейбниц повторяет характеристику Эпикура как «неспособного заимствовать лучшее».
Некоторых апологетов былых римских доблестей возмущала аполитичная позиция эпикурейцев. Тому же Плутарху принадлежит ряд полемических сочинений против эпикурейства. В трактате, оспаривающем один из главных этических принципов эпикурейства «Хорошо ли сказано: «Живи незаметно?»», он писал: «Если бы Фемистокл скрывал свою жизнь от афинян, Камилл – от римлян, Платон – от Диона, то ни Эллада не одолела бы Ксеркса, ни город Рим не сохранил бы своего существования, ни Сицилия не была бы освобождена. Подобно тому, как свет делает нас друг для друга не только заметными, но и полезными, так, думается мне, известность доставляет добродетели не только славу, но и случай проявить себя на деле»
