Вилкокс с подозрением вслушивался в разговор, не совсем успевая уловить смысл из-за быстрого и невнятного русского языка.
- У меня с Клячкиным есть хотя бы великая цель - революция в России, а вы дезертиры. Вы хотите построить рай для миллиона крестьян и казаков, оставляя 180 миллионов в рабстве у чиновников и богатеев, - разошелся Бузов.
- Мы не строим рай, Валера, скорее социализм с человеческим лицом, со всеми вытекающими недостатками. У нас здесь многие воевали, из них послушные винтики не выйдут никак. Сделать из героя раба крайне сложно, вспомни афганцев, - недовольно произнес Гусев.
- Шведская модель с высокими налогами - это капитализм, а не социализм. И, конечно, социализм - не рабство, - возмутился Бузов.
- Абсолютная власть чиновников - это тоже не социализм.
Вспомни законы Паркинсона, "Каждая бюрократическая система стремится к тому, чтобы все её уровни были заняты некомпетентными людьми", всеобщий идиотизм бюрократии неизбежен. Кроме того меня не устраивает 70 лет еврейской власти, - высказался, совершенно напрасно, Ершов.
- Ишь ты как заговорил, американский выкормыш! - стукнул по столу Бузов.
- Я, пожалуй, пойду, прогуляюсь, - сказал уже от дверей Вилкокс.
- Коля, я бы отделил первые тридцать ужасных лет от сорока счастливых. При Хрущёве и Брежневе был, фактически, идеальный строй, именно рай на земле. Другое дело, наши казаки этот рай не примут никогда, - поправил единомышленника Гусев.
- Основа процветания при Лёньке - нефть и газ. Продавать в таких количествах что-то, начиная с 17 года, невозможно. Нет у нас предложения, а у них спроса. Лишнего зерна, чтобы прокормить Россию, у них тоже нет. Экономика - это не политика, ты на Гавайях сам видишь, как это сложно, - сказал Гусеву Ершов.
- Валера, ведь мы давно договорились, что не будем учить друг друга политике? - повернулся к Бузову Ершов.
- Да. Это все педерасты-самураи виноваты, - нашел отговорку Бузов.
- Геи, - поправил его, Ершов.
- Геи? Это кто? - у двери стояла Франческа.
- Хорошо что пришла, дорогая! Мы летнюю экспедицию на Аляску обсуждаем. Валера говорит, что мы много потеряли из-за японской войны, - Гусев встал и пододвинул стул, ухаживая за женой.
- Бузов прав, - Франческа посмотрела на Валерку с обожанием, - Мы затянули войну с Японией. Если война с Англией протянется хотя бы два-три года, власть на островах поменяется. Не надо забывать о Судзиловском.
- Франческа, ты безусловно умница, я рад тому упорству, с которым ты осваиваешь экономику и политику, но спорт ты совсем забросила. Володя говорит, что ты только на разминку с ним ходишь?
- Ты сам меня учил, папа, четыре тренировки в день - это минимум, чтобы войти в форму, десять часов работы и учебы - минимум, чтобы поступить в университет. А у меня муж!!! Чем то нужно было пожертвовать.
- Володька, цени! - засмеялся Бузов.
Гусев довольно кивнул и приобнял жену.
- Пойми, дорогая. Война бывает разная. То, что происходит сейчас, никто не может назвать войной. Нет бомбежек. Нет человеческих потерь. Американцы исправно закупают сахар и кофе. Мы получили разрешение на продолжение добычи золота на Аляске, - продолжил Ершов.
- Но папа, согласись, такое впечатление, что в войне Японии с Китаем победили США. Когда янки скупали у меня японскую валюту они уже планировали, какие земли купят на нее в Токио, какие заводы построят. Мы уничтожили треть рыболовного флота Японии, а ловят рыбу и продают её японцам сейчас те же самые янки. США строят две базы на Окинаве и в Корее. Это мы победили Японию! Так почему, скажи мне папа, почему выгоду получили янки, а не мы? - спросила Франческа у Ершова.
- Кто воюет, тот часто делается слабее. Китай потерял Корею, а та пока крайне слаба и вынуждена отдать три своих порта в аренду США, России и Германии. Англия тоже могла бы отхватить себе новую базу, но не захотела, у нее и так их слишком много. Напрямую, мы не получили никаких выгод, но в северной части Японского моря и в Охотском море ни японских, ни американских рыбаков нет. Бузов на наши деньги строит флот для ловли рыбы и крабов. Ты же знаешь! - ответил Ершов, и сам почувствовал какая это мелочь!
