«Гладиаторы» вермахта в действии - страница 38

Уже 27 сентября 1939 г. Гитлер объявил руководству вермахта, что решил покончить с западными державами. Немецкое руководство планировало наступление не только на Францию, Бельгию и Люксембург, но и на Голландию. То, чего требовал Гитлер, казалось безумием, ибо надвигалась осень, а даже битвы на уничтожение — «большие мясорубки» Первой мировой войны — прекращались в ноябре. Начинать блицкриг, в котором огромная роль отводилась мобильным войскам и авиации, было безрассудством из-за частых дождей, распутицы, тумана и облачности. Очевидная нелепость этого решения Гитлера побудила даже генерала Рейхенау (единственного из генералов вермахта, поддерживавшего нацистов до 1933 г.) обратиться к одному из лидеров антинацистской оппозиции Карлу Герделеру с вопросом: «Что делать для того, чтобы воспрепятствовать такому развитию событий?» Правда, после этого эпизода Рейхенау навсегда исчез из поля зрения Сопротивления. Тем не менее, из-за плохой погоды план нападения вермахта на Западе переносился Гитлером 13 раз — в глазах Генштаба это было издевательством над планированием… Один французский журналист весьма точно назвал этот период «странная война» (drole de guerre); это была своего рода «холодная война». Немецкий писатель Иохен Клеппер в своем дневнике назвал эту войну «войной теней во сне»^>{168}. Если гражданское население жаловалось на перебои со снабжением, то солдаты — на скуку. Единственной интересной темой было покушение на Гитлера 8 ноября 1939 г.

В отличие от Первой мировой войны, когда на Западе сразу началась полномасштабная война, с сентября 1939 г. по май 1940 г. на Западе ничего не происходило, шла «странная война». У английского и французского генштабов был расчет на длительную войну, в первой фазе которой у немцев возникнет преимущество, поскольку в организации современной армии и оперативном искусстве управления войсками они превосходят своих соперников. Поэтому в первой фазе Запад планировал отсидеться в обороне. Во второй же фазе в действие вступят факторы экономического превосходства Запада, а также превосходства людских и материальных ресурсов (если удастся привлечь на свою сторону США), и тогда можно будет перейти к активным наступательным действиям. О таком стратегическом сценарии английское и французское руководство договорилось накануне войны. Обычно в историографии такую позицию связывают или с «менталитетом Мажино», или с нежеланием воевать за интересы Польши. Наверное, в психологическом отношении это сыграло свою роль, но при более тщательном анализе открывается иная картина. Дело в том, что в Первую мировую войну Антанта смогла склонить Германию к миру в условиях длительной войны на два фронта, причем на Востоке немцы смогли добиться победы (Россия 3 марта 1918 г. подписала сепаратный мир) при полном материальном и людском превосходстве Антанты. Учитывая опыт Первой мировой войны, воевать с немцами один на один было невозможно — из этого исходило руководство союзников. В принципе, этот расчет был верным, и обвинять Запад в малодушии нет никаких оснований. Английский историк Имлэй показал, что английский и французский штабы предпринимали весьма энергичные усилия, чтобы создать второй фронт в Европе, в Малой Азии или в Африке — где угодно, лишь бы распылить немецкие силы, как это было в Первую мировую войну. Иными словами, англо-французские стратеги стремились не столько отложить начало активных действий, но создать хорошие предпосылки для второй фазы войны