Мамерк Семпраний, подобно другим ланистам, прилагал немало усилий к тому, чтобы удержать в повиновении своих подопечных. Со времени восстания Спартака прошло уже более ста лет, но римляне не забыли ярость рабов, едва не погубивших их государство, тогда еще республику.
Система толстого ланисты была проста: поблажками опытным гладиаторам он стремился вызвать зависть у «желторотых», а старательным лелеянием той заносчивости, с которой гладиаторы-наставники обращались к новичкам, — ненависть к ним их воспитанников.
Ланиста также неустанно заботился о том, чтобы никогда не прекращались раздоры и между самими гладиаторами-мастерами, в этом ему верной помощницей была любовь — та Секира, которая способна рассечь самые крепкие дружеские узы.
…Прошло уже несколько дней с тех пор, как римский юноша переступил порог школы Мамерка Семпрания. Марк уже стал привыкать к новой жизни, к гладиаторам и гладиаторству. Правда, он пока что не испробовал арены, и поэтому можно было говорить о его знакомстве только со смутной тенью того, что ему предстояло испытать, о его достижении только преддверия того, куда он должен был попасть.
Однажды утром, еще до начала занятий, все центурии были построены, и Протогор зачитал распоряжение ланисты о зачислении гладиатора Марка Орбелия, родом из Лациума, в подцентурию мастеров.
— Радуйся, гладиатор! — сказал германец, насмешливо глядя на юношу. — Клянусь Марсом, завтра ты сам убедишься, какую честь оказал тебе господин наш, Мамерк Семпраний‚ который всегда с лихвою вознаграждает за храбрость и мастерство!
По рядам гладиаторов пробежал ропот, непонятный для Марка, как непонятны были для него и слова Протогора о какой-то награде, которую он будто бы должен получить завтра.
Когда начались занятия, Марк, выбрав удобный момент, обратился за разъяснениями к Нумитору. Центурион выслушал его и, усмехаясь, сказал;
— Один раз в месяц в нашей школе между опытными гладиаторами проводится состязание, победители которого получают самую прекрасную награду, о которой только можно мечтать: руку и сердце какой-нибудь красотки. Завтра как раз состоится очередной турнир, и ты, став мастером, тоже примешь в нем участие, ну а силы да ловкости у тебя вполне достаточно, чтобы завоевать приз.
— Но разве здесь, в этой школе, есть гладиаторы, которые имеют семьи?
— Мамерк Семпраний настолько милостив к храбрецам, что он освобождает победителей от бремени семейных обязанностей, одаривая только наслаждениями. Ну а чтобы награжденные не обленились, наш хозяин каждый месяц разыгрывает столь ценные призы заново, и те, кто победил, должны каждый раз заново доказывать свое превосходство.
Сперва объяснения центуриона показались Марку странными, но постепенно, беседуя с гладиаторами, уже долгое время жившими в школе Толстого Мамерка, юноша начал понимать замысел ланисты.
Дело было в том, что для удовлетворения любовных потребностей гладиаторов к ним каждую ночь приводили рабынь, которые жили в отдельном доме за пределами школы. Так коротали ночные часы, однако, далеко не все: любовные отправления не совершались «желторотыми» (пусть сначала заслужат такое право!) и даже не всеми опытными гладиаторами — из четырехсот гладиаторов-мастеров было лишь сто счастливчиков.
Толстый ланиста объяснял подобные ограничения своей бедностью, ведь красивые рабыни очень дороги, а он слишком любит своих питомцев, чтобы держать для них каких-нибудь уродин. Поэтому в лупанарии школы содержалась всего сотня рабынь, а для того, чтобы избрать из четырехсот гладиаторов сотню наиболее достойных, раз в месяц и устраивался турнир, победители которого пользовались этой самой «наградой» до нового состязания.
