Пат уже переоделась в соблазнительную пижаму, перехваченную золотистым, под цвет гардин, пояском и выглядела очень привлекательно. Склонившись над баром, осветившим ее великолепные формы, она смешивала коктейли. Я опустился в низкое удобное кресло, повторяющее очертания фигуры сидящего, и вытянул свои бедные усталые ноги. Все заботы сегодняшнего дня отступили куда-то, и я предался блаженству и покою. Единственным, что выпадало из этой расслабляющей обстановки, было напряженное, зловещее воздействие стоявшей у стены картины. У меня внезапно возникло ощущение, словно это именно я и был тем беспомощным пленником, над которым уже занесли жертвенный нож.
— Кто рисовал эту картину? — невольно вырвалось у меня.
— Неужели ты сам не догадываешься? — удивленно отозвалась Пат. — Я же училась в художественной школе, помнишь, я тебе рассказывала.
Да, действительно, она что-то там щебетала, но кто же прислушивается к женской болтовне. Но эта картина меня насторожила: похоже, что под нежной и беззащитной внешней оболочкой скрывались неизведанные глубины. Пат вовсе не была пустоголовой красоткой, судя по мрачной энергии, исходящей от ее произведения.
— Тебя что-то тревожит? — напрямик спросил я. Но Пат лишь покачала головой и, опустившись на диван рядом со мной и закинув ногу на ногу, протянула мне коктейль. Я взял бокал, слегка коснувшись ее теплых и длинных пальцев. Глаза Пат загадочно сверкали, отливающие бронзой волосы тяжелым сияющим каскадом ниспадали на плечи. Она была чертовски привлекательна. Я залпом осушил коктейль, который огнем разлился у меня по жилам, и обнял ее. Пат не отстранилась. Повинуясь ее безмолвному приказу, свет в комнате погас, а спинка дивана откинулась, погрузив нас в мягкое, пушистое облако, на котором мы парили, увлеченные захватывающим дух потоком. Музыка сопровождала нас, покачивая на невидимых волнах, а за окном настороженно замер таинственный ночной город. Наконец усталость навалилась на меня, и я провалился в забытье, положив голову на обнаженное плечо Пат.
* * *
20 июня 2138 года. 10 часов утра
Открыв глаза, я не сразу сообразил, где я нахожусь. В окна лился мягкий утренний свет и заглядывали зеленые плети вьющихся растений, спускающихся с верхнего яруса висячих садов. Приподнявшись на подушке, я почувствовал тупую боль во всем теле — давали о себе знать пережитые вчера испытания. Пат, одетая в мягкий пастельного цвета халатик, напевала что-то, возясь у микроволновой плиты. Наконец она приблизилась к кровати, держа в руках поднос с дымящейся чашкой кофе, кувшинчиком сливок и поджаренными тостами. Я нежно поцеловал ее и уселся завтракать. Пат устроилась рядом, прихлебывая апельсиновый сок.
— Как я рада, что мы встретились, дорогой, — проворковала она.
— Не может быть, голубка, — ответил я, — у тебя со вчерашнего дня сплошные неприятности. Ну разве что за одним небольшим исключением.
— Это исключение, пожалуй, компенсирует все остальное, — скромно потупив глаза, заметила она.
— Ты мне льстишь, — самодовольно ухмыльнулся я.
— Что ты намереваешься делать дальше? — спросила она.
Я отставил поднос.
— Собираться. У меня еще много дел.
— А я надеялась, что ты не будешь торопиться.
— Но, милая, я же не навсегда ухожу. Мне просто надо кое-что выяснить, вот и все.
— Ты и правда вернешься?
Я потрепал ее по щеке.
— Непременно, дорогая. Но долг призывает меня в данную минуту покинуть твой гостеприимный дом.
Пат как раз собиралась что-то сказать, возможно, весьма ядовитое, но тут раздался звуковой сигнал интеркома. Она нажала кнопку на маленьком пульте, лежащем у изголовья дивана, и на экране сетевого компьютера, скрытого за стойкой бара, высветилось унылое лицо Мака.
— Тэш здесь? — спросил он. — Так я и думал. Господи, Тэш, как ты мне надоел! Что вчера произошло, кстати?
— Быстро же до тебя доходят новости! — пробормотал я. — Может, ты держишь разветвленную агентурную сеть?
— У меня свой способ добывать полезную информацию, — усмехнулся он. — Куда ты сейчас?
— Попробую разыскать Бьерна, — сказал я, — у нас с ним, оказывается, есть несколько общих знакомых.
