Тра-та-та, тра-та-та, мы везем с собой кота… а я взял подушку, хорошо бы никто не заметил; я упаковал ее в чемодан, занимает уйму места, так что больше ничего, считай, и не поместилось… не брать же два — два!.. чемодана всего на полтора дня — так я думал, пока не увидел некоторых груздей с грудями, которые взяли по три, а то и по четыре больших сундука и еще целый выводок сумочек-баульчиков поменьше, такие чемоданные комплекты, длинные, как список действующих лиц классической пьесы, я часто вижу их в магазинах: медведь-папа, медведь-мама, медведь-дядя, который явно метит на папино место, медведь-сын, который «быть или не быть» — конечно «быть», сынок, а иначе куда же положить сапоги и ту желтенькую кофточку с распродажи в Мейсиз, не говоря уже о башмаках, в которых шла она за гробом мужа, куда?.. а вот и изящный чемоданчик-офелия, при первом взгляде на него становится ясно: не жилец, уж больно субтилен, и далее по списку до самого маленького сундучка-пажа: он только на первый взгляд наименее значителен, но содержит самые важные вещи: духи, помаду, пачку презервативов и обрывок салфетки с телефоном, из-за которого — обрывка, а может, и не обрывка, а самого мальчика-пажа, с которым спит даже не мама, а папа… не важно… из-за которого, собственно говоря, и завязалась эта ужасная, неправдоподобно кровавая история, грозящая отправить на свалку весь вышеописанный дорогой, пахнущий кожей, звенящий замочками и стучащий колесиками комплект, комплект, какого у меня, например, не будет никогда, да и зачем мне такой нужен, зачем?.. мне и одного-то чемодана много, я почти и не езжу никуда — не потому что неинтересно, а потому что ненавижу гостиницы, просто ненавижу… даже не сами гостиницы, а гостиничные номера, гостиничные кровати и особенно гостиничные подушки: они насквозь пропитаны мыслями, надеждами и страхами предыдущих постояльцев, и мне оттого кажется, что стоит только опустить на них голову, как она сразу начнет пухнуть, утрачивать с таким трудом устроенную и с таким трудом поддерживаемую видимость порядка, превращаясь в огромный сумасшедший дом, где каждый бродит сам по себе, бессмысленно повторяя свою бессвязную мантру, или не бродит, а скромно стоит у стены, постукивая в нее лбом, достаточно тихо, чтобы не услышали санитары, но достаточно сильно, чтобы пришибить рвущийся наружу страх, или не бродит и не стоит, а сидит, уставившись в экран выключенного телевизора, и прозрачная струйка слюны стекает из уголка его рта на пол, в лужицу, по которой — шварк!.. чтоб ты сдох, псих ненормальный!.. — проносится сумасшедшая швабра безумной уборщицы тети Крыси — шварк!.. шварк!.. — в палату для буйных, где все очень привязаны к своим кроватям… отвяжите меня, пожалуйста, ну что вам стоит, я никогда больше не стану кусать нянечек, они, как выясняется, невкусные… такой вот невообразимый бедлам, ну зачем мне это?.. нет уж, дорогие гостиничные хозяева, мне ваша подушка не нужна, ешьте сами с волосами, у меня своя, пуховая, там хоть и тоже бедлам, но зато свой, вообразимый, знакомый, домашний такой бедлам, ручной, можно сказать, работы: ведь жизнь — нелегкое ремесло, и подушка в этом ремесле — один из самых главных, самых нужных верстаков — именно на нем мы мастерим наши сны, наши мечты, наши крылья, избавляемся от навязчивых страхов, выдавливаем или пробуем выдавить застарелые кошмары, сортируем воспоминания: это в рамку и на стенку, это — за пазуху, это — закопать и придавить, чтоб не выползло… все там, на ней, на подушке, она потому так и называется, что по душе любому ремесленному человеку, который умеет ценить хороший инструмент… а я умею, уж что-то, а ценить я умею… зашел в номер — он у меня отдельный, я специально доплатил, слава Богу, была такая возможность… так… что у нас тут… Господи, как я ненавижу гостиницы!.. впрочем, об этом я уже говорил… теперь распаковаться — открыл чемодан, вынул подушку и скорее в нее носом, ртом, лицом, душой — и дышать, дышать, глушить эти мерзкие гостиничные запахи… хорошо, что я не собака, ведь у собак обоняние во много раз тоньше, чем у людей, только представить себе: заходишь в номер, а там пахнет всеми, кто был тут до тебя, а их тысячи, и каждый пахнет по-своему!.. как, должно быть, плохо, как тесно оказаться в компании тысяч и тысяч чужих в такой маленькой комнатке!.. какое счастье, что я их не чувствую, а то было бы просто невыносимо… хорошо, что она со мной, подушечка моя дорогая, славная моя… уснул.
