В конце сеанса Фредерика объяснила мне причину слез. Она румынка по происхождению, но уже 30 лет живет во Франции. И когда я заговорил о восточной горе, она вспомнила о своем детстве и заплакала. Но это были слезы радости. Однако я этого не знал. Я заметил, что «сигналы», которые она посылает мне, отличаются от тех, что бывают в норме. И потому я решил остановиться и задать вопросы, чтобы узнать хотя бы приблизительно, чему эти сигналы соответствуют. И лишь когда убедился, что все в порядке, я продолжил работу. Итак, если вы видите модификацию сигналингов, в том числе их исчезновение, вы выводите клиента из транса, так, как я это сделал. Вы говорите с ним. И это не потерянное время, даже если на самом деле ничего серьезного не было. Вы продолжите сеанс, и через три секунды клиент опять окажется там, где был. И произойдет это еще быстрее, чем прежде. Потому что теперь он знает, что вы хороший терапевт и не причините ему вреда, что с вами он в безопасности. И он будет вам доверять еще больше, а терапевтическая работа будет продуктивнее.
Как правильно прервать транс, если есть признаки изменения сигналинга? Что надо сделать потом, чтобы вновь ввести его в транс, когда ответ на вопрос, что происходит с пациентом, получен?
Нужно сказать пациенту, что если он согласен, ты его выведешь из транса. Или можно сказать, что на несколько секунд мы изменим то состояние, в котором он находится. Другими словами, его нужно проинформировать о том, что направление работы изменяется. Иначе мы можем застать его врасплох. Я и другие люди, присутствовавшие на демонстрации, видели, что Фредерика заплакала. Но я не уверен, что она сама осознавала, что плачет. Часть пациента, его бессознательное, может все еще продолжать работу. И эта часть может удивиться тому, что сеанс вдруг ни с того ни с сего прерывается. То есть практически следует сделать то же самое, что я делал с Наташей. Правда, я делал это по другой причине. Я сказал, что она может оставаться в том состоянии, в котором находится, даже может оставить глаза закрытыми, но пробудит мышцы языка.
В случае с Наташей я прервал транс для того, чтобы дать ей возможность рассказать мне о своем воспоминании. Но если у человека возникает абреакция, я делаю это для того, чтобы он мог вербализовать те переживания, которые испытывает. Она могла бы сказать мне, что плохо себя чувствует, или сообщить о чем-то другом, что ее беспокоит. И тогда у меня было бы две возможности. Я мог бы поговорить с ней об этом в состоянии полутранса. И тогда я расспросил бы ее, хочет ли она продолжить работу. И если она мне позволяет, я опять ввожу ее в транс. Это то, что я делал раньше. Теперь я так больше не делаю. Я работаю так, как с Фредерикой. Я не оставляю ее в состоянии полутранса. При этом я исхожу из того, что в состоянии полутранса пациент на самом деле не может принимать решения. Он в некоторой мере находится под влиянием психотерапевта. И в то время как он высказывает желание продолжить работу, часть его заблокирована.
Я вывожу пациента на сознательный уровень, чтобы получить его сознательное согласие. И если я получаю утвердительный ответ, тогда, чтобы вернуться к работе, я говорю: «Ну что ж, если хотите, мы вновь начнем. Вы готовы? Ну что ж, давайте… Обретите вновь те ощущения, которые были у вас перед этим. И когда вы обретете эти ощущения, вы мне дадите об этом знать». Жду первого сигналинга, делаю ратификацию, то есть продолжаю работу как обычно.
Вопрос: У меня один вопрос о предложении, оно звучало приблизительно так: «Будет звучать музыка, которую ты слышишь впервые». Меня это немножко озадачило. Поверьте, я не был в трансе.
Жан: Может быть, переводчик допустил небольшую ошибку. Но как бы то ни было, я хотел бы обратить ваше внимание на эту фразу. Это важно по двум причинам. В работе с Наташей я употребил слово «музыка». Она, разумеется, слышала не музыку: она была на берегу моря. Но я сказал ей «музыка воспоминания». Я не говорил: вы слышали музыку в первый раз. Я сказал: «как если бы вы слышали ее в первый раз». Мы изучаем особенности гипнотического языка, где не только каждое слово имеет значение, но даже каждая пауза, каждый жест. Иногда я вижу терапевтов, в том числе хороших, которые во время транса смотрят на часы, чтобы узнать, продолжать ли им работу 5 или 10 минут. Даже если у пациента глаза закрыты, какая-то его часть чувствует, что терапевт больше им не интересуется. Не делайте этого. Если у вас хорошо функционирует левое полушарие, вы будете хорошо осознавать течение времени и не рискуете проработать с пациентом 4 часа, даже если он столь же симпатичен, как Наташа.
