– Нельзя сказать, что увлекаюсь, – осторожно ответила я. – Но смотреть люблю.
– Боюсь, финансы Анны Дмитриевны недостаточны для таких увлечений, – заметил Песцов. – Хорошая у вас коллекция. Ценная.
Тут с вопросами полезла мисс Мэннинг, озабоченная тем, что разговор опять ей непонятен. После пояснений она внезапно заявила о превосходстве фарфора английского над немецким. Соболева заспорила, решив, что принижают ценность ее коллекции. Она бросалась терминами, которых я не знала и переводила лишь приблизительно. Мисс Мэннинг ко мне оказалась куда более добра: она просто твердила с упрямством ослицы «Веджвуд» как единственный неоспоримый довод. И этот довод сопровождала покачиванием головой и снисходительной улыбкой.
Соболева начинала злиться, и Песцов забеспокоился, поскольку хозяйка дома уже переставала собой владеть и впала в частичную трансформацию: речь ее становилась все более невнятной и шипящей, уши поменяли форму, а над губой проклюнулись усы-вибриссы. Пока короткие и малочисленные, но уже узнаваемые и заметные.
– Ксения Андреевна, – ласково сказал он, встав так, чтобы полностью перекрыть обзор на горку с фарфором, – как поживает ваша племянница, Софья Даниловна?
Вопрос был выбран правильный: Соболева успокоилась тут же и нежно заворковала о Сонечке, которую воспитывала с младых ногтей и которая более чем какая-либо другая девица достойна стать нашей будущей императрицей. Мисс Мэннинг выразительно зевнула, показывая, насколько ее интересует эта тема, но, слава богу, не предложила английского варианта на замену нашему отечественному, а то, боюсь, ничем хорошим это не закончилось бы. И все же от шпильки она не удержалась.
– Меня поражает, миссис Соболева, что вы желаете такой участи своей родственнице, – манерно растягивая слова, почти пропела она. – Сейчас какую газету ни возьми – везде статьи о покушениях на правящие династии. Не боитесь за племянницу?
Соболева сурово сжала губы, готовя отповедь в духе: «Наша система охраны лучше, чем где бы то ни было», но внезапно лицо ее озарилось, лоб прорезала скорбная поперечная морщинка, и хозяйка дома с немалым артистическим талантом простонала:
– Вы не представляете, как вы правы, мисс Мэннинг. Проницательность в столь молодом возрасте – это столь удивительно и наверняка проистекает из вашей склонности к общению с духами.
Похоже, этот раунд остался за Соболевой: ей удалось до глубины души поразить мисс Мэннинг.
– Что? – удивленно приоткрыла рот певица, когда я ей перевела. – О чем вы?
– Я имею в виду, что столь тонко чувствующие личности, как вы, мисс Мэннинг, наверняка куда легче входят в контакт с духами, чем мы, обычные приземленные смертные, – с тяжелым вздохом пояснила Соболева. – Как тонко вы подметили, что я переживаю за племянницу. А ведь я ни слова об этом не сказала. – Она дождалась, пока я переведу и мисс Мэннинг несколько растерянно ей улыбнется, и продолжила куда уверенней: – Мисс Мэннинг, только вы можете мне помочь.
– Я? Каким образом? – Певица наконец почувствовала неладное и явно занервничала.
– Мне нужен медиум на спиритический сеанс, – прямо бухнула Соболева. – И я уверена, что никто лучше вас с этим не справится.
– Но я никогда подобным не занималась, – запротестовала мисс Мэннинг. – С чего вы вообще решили, что из меня выйдет медиум?
– Но вы же такая возвышенная, – уверенно отвечала Соболева. – У вас наверняка прямая связь с высшими сферами.
И руки воздела, показывая, куда именно направлен вектор связи. Забавно, но у нее самой при этом был столь вдохновенный вид, что спроси меня, кто из присутствующих более похож на пифию, указала бы на нее. Тем более что в моем представлении пифии как раз такими и были: умудренными жизнью, но еще не старыми и полными сил и желания помогать ближним. Ну или себе, это уж у кого какие желания.
В гостиную вплыла аккуратная молоденькая горничная и тихим заикающимся голосом промямлила, что кушать подано. Кажется, ее никто не услышал, кроме Песцова. Вот он встрепенулся и бодро предложил:
– Дамы, а не отужинать ли нам для начала? Кто же разговаривает о столь серьезных вещах на пустой желудок?
