Он нагнулся, как будто бы проверяя застежки на той обуви, которую ему дали. Быстро вынул камешки и выкинул подальше, заглушив их стук приступом притворного кашля.
— Эй, ты!
Сердце Лонерина на мгновение остановилось.
— Ты!
Тяжелые шаги, неожиданный мощный удар по лицу рукой.
— Никогда, никогда не выходи из ряда!
Убийца стоял лицом к нему: юноша, не многим старше Лонерина. Лонерина захлестнул приступ ненависти к нему, ему остро захотелось вцепиться убийце в горло и задушить. Наивысшим удовольствием было бы увидеть, как он меняется в лице.
— Смотри больше не беспокой меня, понял?
Обыск возобновился, и, наконец, очередь дошла до Лонерина, убийца был с ним особенно суров.
— Ты отправишься в трапезную, и помни, что я не спущу с тебя глаз.
Когда Лонерин пришел в трапезную вслед за своей группой, он увидел еще один просторный зал, выбитый в камне, с множеством отверстий в потолке, выводящих наружу дым. В каждом из этих отверстий виднелся кусочек неба, черный как смола и беззвездный.
Лонерин вспомнил: под этим небом он играл, это небо он увидел в тот день, когда заболел.
Он неожиданно упал на землю, тяжело дыша. Ноги не слушались его. Минутой раньше он бежал по траве. А теперь лежал на земле и чувствовал, что задыхается. Над ним — одно только черное небо, на котором не было ни звезд, ни луны. Бесконечная тьма. Он подумал, что умирает.
— Лонерин? Лонерин, что с тобой?
Взволнованные голоса друзей, ощущение охватившего все тело жара. И так — пока небесная тьма не опустилась на него и не обволокла его.
— Ты будешь шевелиться?
Лонерин вздрогнул. Рядом с ним стояла очень худая девушка, она слегка толкнула его.
— Я приказала тебе идти к столам и нарезать фрукты, шевелись, — прошипела она, бросив наводящий ужас взгляд.
Лонерин побежал. Готовили пищу убийцы, а самую грязную работу выполняли просители. Они были точно такими, какими их запомнил Лонерин: они как будто отсутствовали. Худые, с ничего не выражающими глазами, они делали все, что требовалось, как рабы, без всякого протеста.
Телесные наказания, иногда налагаемые на тех, кто был недостаточно проворен, казались безболезненными для их тел. Лонерин не мог не думать о том, что и его мать стала такой же. Он помнил ее жизнерадостной женщиной с громким голосом, помнил ее нежность и ласку, уверенность и твердость, когда она делала замечания. Но видно, и она лишилась своей души в этой мрачной конуре.
День, казалось, никогда не кончится. На отдых не было и минуты. Приготовление обеда заняло все утро, а приготовление ужина — все оставшееся время. После приготовления еды и трапезы надо было все вымыть.
Они были рабами, а убийцы относились к ним хуже, чем к животным. Они были мясом на скотобойне, Лонерин читал это в презрительных взглядах победителей. Они были кровью для Тенаара.
Вечером, когда уже опустилась ночь, они получили свою порцию еды. Спать отправились, как всегда, под конвоем, в это время Лонерин уже выбился из сил. Он никогда в жизни столько не работал.
Лонерин думал: возможно ли выжить в таких условиях, не умрут ли многие из этих людей прежде, чем будут принесены в жертву, не умрут ли они бесполезно, безо всякой надежды увидеть, как сбываются их желания, ради исполнения которых они пришли сюда?
Но он должен сопротивляться. В первые дни он будет примерно вести себя, никуда не будет отлучаться, но потом ему надо будет найти способ ускользать от наблюдения убийц и узнать, что тут происходит.
Комната была жаркой, пропитанной запахом множества тел, Лонерину от этого стало муторно, он устал и хотел отдохнуть. Лонерин положил голову на подушку, завернулся в одеяло, но, несмотря на усталость, не смог уснуть и думал, что круг, наконец, замкнулся.
Прошло столько лет с тех пор, как его мать, уже мертвой, покинула это место. Теперь он вернулся сюда, чтобы жизнь, которая была ему дарована, обрела смысл.
