— Хисс, Хисс… — они шипели и тянулись к нему, скалились и били крыльями. Ледяной ветер рвал волосы, смеялся и звал: — Сюда… здесь… останься!
— Договор! Я готов заключить договор с тобой, Темный Хисс! — срывая связки, закричал Хилл.
— Договор? Не боишьссся? — Тень смеялась, но за смехом не было веселья, только голод и пустота.
— Боюсь. Но клянусь служить Тебе в жизни и смерти, Темный Хисс! — голос словно тонул в вате.
— Я всегда забираю свое, Хилл по прозванию Лягушонок. Не забывай. Ты — мой!
— Я твой слуга, Темный, — в отчаянной надежде на чудо Хилл отозвался совсем не теми словами, что полагались по ритуалу.
— Добро пожаловать в Ургаш, мальчик, — божество усмехнулось, не обратив внимания на робкую попытку своей новой Руки что-то изменить.
С последним словом Темного Близнеца холод отступил, затих ветер и растаяли демоны. Хилл остался один посреди серых людских силуэтов.
Дальше все было просто.
Он вернулся назад, к неподвижному Волчку, вытащил из его кармана осу с иглой, уколол. Прицепил насекомое к рубахе. Отошел на сажень.
И сделал шаг — из Тени домой. В живой мир.
Шаг — краски вернулись, вернулись запахи и звуки. Вернулись свет и тепло.
Хилл бросился к падающему Волчку, подхватил у самой земли и осторожно уложил, чтобы тот не переломал себе костей.
Диего бие Кройце, Мастер Ткач
Где-то в Старом Городе, в небогатых кварталах, есть улица, которой нет ни на одной карте. Ветхие дома жмутся друг к другу, нависают над мостовой разномастными балкончиками. Стены словно припорошены пылью забвения, тусклые окна слепы. Солнце никогда не заглядывает на улицу Ткачей, не кричат дети и не лают собаки. Сюда не забредают случайные прохожие, а местных жителей никто и никогда не видел. Говорят, в Ночь-между-годами эта улица полна призраков: раз в год Темный Хисс выпускает своих мертвых слуг из Бездны напиться света зеленой луны и собрать долги — обещанные ему души. Еще говорят, что ступив на эту улицу однажды, будешь приходить снова и снова, пока не отдашь Хиссу все тепло своего сердца и не превратишься в холодного упыря. Много историй, одна другой страшнее, ходит про улицу Ткачей — улицу, которая есть в каждом городе. Улицу, которую может найти любой, если ему будет, чем заплатить Гильдии.
Горбоносый, круглощекий и смуглый до черноты торговец, одетый в пестрый ирсидский халат, полосатые шальвары и желтую круглую шапочку с кистями, в страшные истории не верил. С любопытством разини он разглядывал отвалившуюся мозаику и выщербленные булыжники мостовой, пыльные витрины и забытую невесть когда посреди улицы телегу без колес. Остановившись напротив мануфактурной лавки, такой же ветхой и заброшенной, как все на улице Ткачей, толстячок толкнул дверь под облупившейся вывеской, на которой только и можно было разобрать, что грубо нарисованные портняжные ножницы. Звякнул колокольчик. Торговец, ловко обходя спрятавшиеся в темноте груды ящиков, тюки и рулоны, направился к конторке, освещенной фонарными жуками в стеклянном шаре.
— Приветствую, достопочтенный. Как ваше драгоценное здоровье?
Старый пират за конторкой мало походил на торговца мануфактурой. Его левую бровь наискось пересекал шрам, приподнимая уголок глаза и придавая лицу удивленное выражение, в длинной косице седых прядей было больше, чем черных, кисть левой руки заменял протез гномьей работы.
— Здравствуйте, уважаемый. — Закаменев лицом, пират встал и поклонился: этого гостя он узнавал в любом обличье. — Я доложу о вас.
— Не утруждайтесь, любезный.
Отмахнувшись, словно от мухи, гость прошел через дверцу за конторкой во внутренние комнаты. Проводив его немигающим змеиным взглядом, помощник главы Гильдии Ткачей вернулся к бухгалтерской книге.
* * *
Диего бие Кройце, владелец преуспевающей конторы перевозок «Кройце и сыновья», узнал о госте, едва тот ступил на улицу Ткачей. Страницы зачитанного до дыр тома Хроник Великой Войны на миг подернулись рябью, и сквозь строки о боге-демоне проступило единственное слово: Заказ. Диего бросил взгляд на залитый солнцем абрикосовый сад за окном, поправил на лбу выцветшую повязку с бессмысленными рунами и, прихватив книгу с собой, шагнул за дверь-картину. Фонарные жуки, почуяв человека, зашуршали в колбах по стенам, освещая винтовую лестницу и подземный ход, соединяющий респектабельный двухэтажный особняк с замшелой развалюхой. Полтора перестрела быстрым шагом, тихий скрип отодвигаемого камина, и Мастер Ткач оказался на месте. В мрачной, холодной комнате со столом и креслами из серого базальта не было ни единого окна, зато на северной стене тускло светился сдвоенный треугольник Хисса, выложенный обсидиановыми пластинами. Прямо в середину терцанга были вделаны простые портняжные ножницы с обернутыми кожей кольцами.
