Лорлен склонил голову, развернулся и направился к выходу. Неторопливо двинувшись обратно по коридору, Дэннил вскоре оказался в толпе спешащих на занятия учеников и преподавателей. Вот-вот начнется первый утренний урок и Университет наполнился гомоном голосов и топотом ног.
Он снова вспомнил вчерашнее послание. В письме чувствовался обвинительный подтекст, словно Горан подозревал Гильдию в причастности к исчезновению их человека. Дэннил был уверен, что Вор в отличие от обычного двэлла не станет безосновательно обвинять Гильдию, не говоря уже о том, чтобы самому связаться с Высоким Лордом.
Значит, Горан не сомневался, что Гильдия может найти разыскиваемого человека. Дэннил усмехнулся, поняв всю иронию сложившейся ситуации: Воры помогли Гильдии с Сонеа, а теперь они хотели ответной услуги. Интересно, предложат ли они аналогичное вознаграждение?
Почему Горан так уверен, что нам известно местонахождение их человека? Дэннил остановился — в его мозгу внезапно прояснилось, и он увидел ответ.
Сонеа.
Если Горан думал, что Сонеа знает, где ее друг, то почему не связался прямо с ней? Может, полагал, что она ему не скажет? Ведь Воры в итогепродалидевушку Гильдии.
И ее приятель, возможно, имел веские основания исчезнуть.
Дэннил потер лоб. Надо спросить у Сонеа, может, она в курсе. Хотя, если ей не известно об исчезновении ее друга, это ее не на шутку встревожит. И разрушит все, что Ротан с таким старанием успел создать.
Впереди среди учеников в топе мелькнуло знакомое лицо. Дэннил весь подобрался, но Фергун даже не взглянул на него. Воин поспешил мимо и свернул за угол.
В руках Фергун что-то нес. Дэннил потоптался у поворота в боковой коридор, снедаемый соблазном выследить врага. Студентом он ни за что не упустил бы возможность раскрыть какой-нибудь мелкий секрет своего неприятеля.
Но он давно не студент, и Фергун много лет назад выиграл эту войну. Пожав плечами, Дэннил зашагал к классу Ротана, где его уже поджидали юные мучители. Через несколько минут начнется урок, некогда заниматься шпионажем.
После недели, проведенной в темноте, чувства Сири заметно обострились. Его уши улавливали шорох лапок бегущих насекомых, а пальцы ощущали малейшую неровность, где на поверхности железной отвертки сырость оставила ржавые отметины.
Надавливая пальцем на острие, Сири чувствовал, как нарастает его ярость. Его тюремщик уже дважды возвращался с едой и питьем. Каждый раз юноша пытался вытянуть из него причину своего заточения. Но все бесполезно. Он требовал, впадал в ярость, даже умолял дать ему объяснение, но колдун не обращал на это никакого внимания.
«Так нельзя, — думал Сири. — Это неправильно».
Злодеи в конце концов должны раскрывать свои планы — или похваляясь, или случайно сболтнув.
До слуха юноши донеслись приглушенные шаги. Он поднял голову и, когда шаги раздавались уже совсем рядом, вскочил на ноги. Сжав в кулаке отвертку, Сири притаился за дверью и принялся ждать.
Шаги стихли, послышался лязг запора, и дверь неторопливо открылась. Свет от магического шара залил камеру, высветив пустую тарелку, оставленную Сири прямо перед дверью. Маг сделал шаг и остановился, разглядывая торчащие из-под одеяла в углу штаны и плащ.
Бросившись вперед, юноша замахнулся и что было сил Ударил отверткой в спину тюремщика, целясь ему в сердце.
Оружие натолкнулось на твердую преграду и выскользнуло из руки. Чародей резко развернулся, и что-то толкнуло Сири в грудь, отшвырнув его к каменной стене. Раздался противный хруст, и предплечье пронзила резкая боль. Юноша прижал к себе раненую руку и, задыхаясь, осел на пол.
Послышался долгий раздраженный вздох.
— Очень глупо. Смотри, что ты заставил меня сделать.
Над ним, сжав губы и покачивая головой, возвышался Фергун. Скрипнув зубами, Сири поднял на чародея глаза.
— Так-то ты отблагодарил меня за все те хлопоты, с которыми я столкнулся, чтобы принести тебе одеяло, — Фергун еще раз покачал головой и опустился на корточки.
Попытка отползти в сторону причинила такую боль, что Сири с трудом подавил крик. Фергун взял его за запястье.
— Сломана, — пробормотал маг. Казалось, его глаза смотрят куда-то в глубь грязного земляного пола. Боль внезапно унялась, и по руке стало расползаться приятное тепло.
