– А ты ему расскажешь? – шепотом спросила я.
Братец осклабился:
– Хуже! Я расскажу Полине. И пускай она своими методами лечит этого… знатока культурных традиций!
Остановить его я не успела. Махнув рукой и резко подпрыгнув на ноги, брат почти выбежал в коридор. Подальше от Алекса, меня и Богдана, застывшего на своем месте с очень посеревшим лицом. И я его понимала: Полина у нас была девушка не ревнивая, но вспыльчивая и сильная. То есть Богдан будет в полном порядке, если успеет рассказать ей подробности своего «прегрешения» до того, как та подберется на расстояние удара. Если же нет – Полина сломает ему нос. Потом, скорее всего, будет долго извиняться, но легче ему от этого уже не станет.
– Брат… – Алекс сочувственно хлопнул Богдана по плечу, – ты поцеловал мою девушку. Спасибо!
Тот поднял на Шурика мрачный взгляд.
– Сгинь! – и с надеждой посмотрел на меня: – Ева?
– Я с ней поговорю! – тут же кивнула я.
Он выдохнул, несколько секунд просидел молча, а потом, кажется, хотел сказать что-то еще (судя по лицу, о том, где лежит его завещание, чисто на всякий случай), но его перебила мама, как раз вернувшаяся на кухню.
– Мальчики, – улыбнулась она, – вы не против, если я на десять минут заберу у вас Еву?
«Мальчики» опустили глаза на меня, синхронно покачали головами, и мне ничего не оставалось, как отцепиться наконец, от столешницы и подойти к Ядвиге. Она скользнула по мне ласковым взглядом, который в ее случае почти всегда был предвестником чего-то нехорошего, и кивнула на дверь:
– Идем, доченька. Нам нужно серьезно поговорить.
Я бросила на Алекса испуганный взгляд, и моя скорость, и так сильно далекая от «over 1000», скатилась почти до нуля. Мама дождалась, пока ее дочь-улитка доползет до выхода и, подхватив меня под руку, увела в гостевую спальню на втором этаже. А там уселась в кресло, откинулась на спинку и спросила:
– Тебе не кажется, что кое-кому ты позволяешь слишком много лишнего?
– Мама, клянусь! – выпалила на одном дыхании. – Я не виновата! Он сам пришел…
– Они всегда сами приходят! – перебила Ядвига. – Но только ты можешь решить, в какой момент показать ему красную карточку.
– Да я просто отреагировать не успела!
– То есть, – сузила она глаза, – он хитростью вытянул из тебя обещание встретиться на День святого Валентина, а потом тебе просто было стыдно взять свои слова обратно?
Я изогнула бровь: мне кажется или этот разговор действительно зашел куда-то не туда?
– Мама, я запуталась. Мы о ком вообще говорим?
– А что, у тебя в субботу планируется более одного свидания? – саркастично усмехнулась Ядвига. Странная догадка посетила мою голову.
– Владимир Овада?! – ахнула, подавшись вперед. Мама кивнула. – Но мне казалось, ты хочешь поговорить о том, как Алекс меня поцеловал!
– Ну это как раз я считаю вполне нормальным, – отмахнулась ведьма. – Вы все-таки пара. С Богданом, правда, неожиданно получилось, но надо признать – он молодец. Быстро соображает.
Я почувствовала, что моя челюсть вот-вот упадет на пол, и неуверенно пробормотала:
– Но мы же едва не выдали себя Георгию.
– Ну и что? – пожала плечами Ядвига. – Рано или поздно он все равно о вас узнает.
– И как отнесется? – спросила несчастным тоном. Мама на мгновение задумалась:
– Конечно, будет скандал, но он смирится. В первое время скорее всего глаз с вас спускать не будет, попытается контролировать каждый шаг, захочет убедиться, что дочь, о которой он всегда мечтал, чувствует себя счастливой… потому очень вас прошу: подождите с откровенностью до Дня святого Валентина. Если из-за вас сорвется моя поездка в Париж, я буду гораздо менее склонна вас поддерживать. Это понятно?
Я медленно кивнула, еще не до конца веря в то, что слышу: она действительно поможет нам переубедить старшего Соколова?! Впрочем, сейчас мама могла говорить что угодно, но кто знает, как проявит себя ее ведьминский характер в момент, когда нужно будет сделать выбор. Чувство юмора у Ядвиги всегда было сильнее чувства жалости, и пока я своими глазами не увижу, что она становится на нашу с Алексом сторону в противовес Георгию, – буду относиться к ее словам с изрядной долей сомнения.
