– Ну вот что у тебя за привычка?! – Девушка изменила тон настолько быстро, что я даже мысленно присвистнула в восхищении. – Неужели сразу нельзя было сказать как есть?
Поля замерла с таким видом, будто только что проглотила целую пригоршню волчьих ягод.
– Ирина, – хриплым голосом сказала она наконец, – тебе не кажется, что у нас с тобой получается какой-то неправильный диалог? Ты только за сегодня наорала на меня трижды! Будь на твоем месте кто-то другой, я бы сказала: «Хватит вопить, истеричка!» Но я тебе всего лишь посоветую успокоиться… где-нибудь на безопасном от меня расстоянии!
И вот тут девушка сделала то, чего я никак от нее не ожидала. Она всхлипнула и прижала ладонь к губам.
– Ты даже не представляешь, как могут ранить твои слова! – заявила трагично, и с видом до глубины души оскорбленной личности побежала обратно по коридору.
Мы с Полиной одинаково круглыми глазами смотрели ей вслед, пока тонкая фигурка не скрылась за поворотом. Потом готесса мрачно, сквозь зубы, выдохнула:
– И снова, блин, я виновата. Ну что ты будешь делать?!
Теряясь в догадках, я медленно повернула к ней лицо: и это говорит тот самый человек, который только что утверждал, что я не должна позволять Вике себя обижать?!
– Что это вообще было такое, а?! – спросила пораженным шепотом. Кричать как-то не хотелось: не дай бог злобная девочка услышит и вернется!
– А вот это, милая моя подружка, – демонстративно развела руками Полина, – была Ирочка Колесова. Моя напарница по «труповскрывательству». Я же тут как бы на факультативе, а она – настоящий будущий патологоанатом. И слава богу, скажу тебе, потому что нужно быть мертвым, чтобы терпеть ее больше двух часов подряд. То есть либо ты уже прибудешь к ней хладным трупом, либо она тебя таким сделает своими мм… эксцентричными выходками. Короче, Иру поставили мне в пару.
– Ну хорошо, – мотнула я головой. – В принципе, учителей я понимаю. И даже трупы как-то могу понять. Но ты?! Как ты можешь спускать ее визги на тормозах?!
– Да очень просто, Ева, – отмахнулась готесса, будто это и не она вовсе была одним из самых скорых на расправу людей в моем окружении. А это, надо признать, очень показательно, учитывая, что в окружение входили мама, Алекс и другие странные личности, включая Васю-единорога. – Во-первых, в душе Ира – нормальная девчонка и вопит только по работе и только в крайних случаях. Ну если просто не разобралась, не расслышала, не успела сообразить. А так вообще мы с ней у одной каталки неплохо срабатываемся. Она даже говорит, что мои идеи ее вдохновляют, представляешь?
Вообще-то да, как раз в это я могла поверить. Ведь идеи у Полины обычно бывали такие, что кто-кто, а любители мертвечинки должны были их оценить.
– То есть ты ее как бы Муза? – хмыкнула догадливо.
Готесса оскалилась.
– А муза у нее нет. Вот такая в зизни зопа, – процитировала она старый анекдот и вздохнула. – Хотя вообще-то да. Она поддерживает мою жажду к экспериментам, я прощаю ей вопли. Но кроме этого, мне с ней ругаться просто невыгодно. Понимаешь, Ева, студенты-патологоанатомы по большей части тот еще рассадник пьянства, лени и пофигизма. Ну а чего им париться? Пациенты и так мертвы, хуже им не сделается. Можно не спешить, не осторожничать…
– А ты не хочешь быть частью такой компании? – недоверчиво уточнила я.
Поля фыркнула:
– Шутишь? Да если бы я могла – я бы ее основала! Только вот я не могу. Потому что эта кучка эскулапов будет сдавать экзамены таким же безразлично настроенным педагогам. А я – папе. Разницу чувствуешь?
Я вспомнила старшего Казакова и мысленно присвистнула: о да! Еще как чувствую. Полинкин папа отлично смотрелся в роли стимула. А еще в роли ухоженного Бармалея или чуточку заросшего демона: эдакий брутальный бородатый дядя лет под сорок. Обычно в косухе, черных очках и на байке. Мужичок из тех, кто одним взглядом лечит запоры и куда логичнее смотрелся бы костоправом, нежели хирургом. Мне как-то даже рассказывали, что одна его пациентка вырубилась до прихода анестезиолога только от вида своего врача. Скорее всего врали, конечно, но спорить я не решилась.
