-- Мы попали в перестрелку? - спросил я, опуская штанину и показывая свое плечо.
-- Еще бы, -- засмеялся Леха.
-- Ну не томи, -- попросил я.
-- А сам не помнишь, что ли?
-- Помню твой город... сопки... комиссара Ё-моё...
-- Ну... -- выжидательно оскалился Леха.
И я понял, что раздражает меня не сам Леха, а все, что с ним связано. Плохо иметь друга, который напивается в самый неподходящий момент - у меня до сих пор болели спина и шея -- что оказалось первым посылом к целому ряду ассоциаций.
-- Помню, что пили в машине... Ах, черт!..
Это было похоже на вчерашний сон, в котором нет ни начала, ни конца. И чем дольше я вспоминал, тем ярче был сон. Теперь я понял, что внес в отчет только события до нашего перемещения во времени. А Алфен решил, что я сорвал задание и прогулял целый день. Но все рано это еще не повод, чтобы увольнять сотрудника. У нас случались разногласия и похуже. Значит, Алфен что-то хотел мне сообщить. Например, о том, что за меня принялась метаполиция. Все было возможно. Однако, возможно, я просто идеализировал Алфена.
В этот момент на лестнице, которая вела на второй этаж, раздался грохот, и через мгновение в кухню, шлепая босыми ногами и потирая ушибленный зад, ввалился Рем Понтегера. Отрешенно налил в кружку рассола из банки с огурцами, с жадностью и взахлеб выпил.
-- Что мы вчера пили? - спросил он, хрипло откашливаясь.
Его опухшее лицо выражало страдание. Только теперь я обратил внимание на бардак, который царил на кухне. Хотя я жил один (с приходящими женщинами, разумеется), у меня всегда был идеальный порядок. А теперь: стол был заставлен объедками и разнокалиберными бутылками. Мало того, они беспечно перекатывались под ногами. Воняло тюлькой, косяками, солеными огурцами и еще бог весть чем. В мойку была свалена грязная посуда, а электрическая плита - залита каким-то подозрительно зеленым соусом. Сразу было видно, что хозяйничали земляне, которые не меняли своих привычек и на Марсе.
-- Лично я пил водку, -- сообщил Леха таким тоном, словно был бессмертным и имел три печени.
-- А я что?.. -- с укоризной протянул Рем Понтегера, цыкая сквозь зубы, и покаялся: - А я ее запивал пивом...
Он болезненно вздохнул. Глаза у него теперь были не белесыми, а как у морского окуня, которого вытащили со дна моря -- и не марсианского, а земного, потому что на Марсе морских окуней не водилось - не завезли еще.
-- Не знаю... я с вами не пил... -- сказал я и выглянул во двор. Так и есть - под окнами стояла красная "яуза" комиссара Ё-моё.
Надо ли говорить, что в марсианском Сестрорецке я жил не в многоэтажке, а в нормальном доме, деревья вокруг которого были высокими и большими. Так вот, в тени одного из этих деревьев - березы -- прятался юмон. Я его сразу узнал. Это был Сорок пятый.
-- Черт! - я задернул штору и прижался к стене. - За нами следят!
-- Кто?! - возмутился Леха.
Конечно, он высунулся из окна по пояс и заорал:
-- Эй, катись отсюда, а то подстрелю!
Он явно намекал на мой огромный черный пистолет с вычурной скобой, с которым было связано какое-то приключение, о котором я ничего не мог вспомнить.
-- Не могли машину поставить где-нибудь подальше! - вспылил я.
-- Сейчас поедем в редакцию, -- лениво возразил Рем Понтегера, выискивая в банке из-под кильки, которая служила пепельницей, мастырку побольше и потолще.
Теперь при свете дня Рем Понтегера не казался таким таинственным и, конечно -- не сумасшедшим. Был он в трусах и футболке, из-под которой обильно торчала рыжая поросль, а необычайно светлый цвет глаз, несмотря на похмельный синдром, говорил о том, что передо мной классический абориген во втором поколении. У самого меня были светло-зеленые глаза, а кареглазые на Марсе почти не встречались.
-- Простите, а какое отношение вы к ней имеете? - удивился я.
-- Ты что! - возмутился Леха, с грохотом закрывая окно. - Это наш главный редактор... -- он торжественно ткнул в Рема Понтегера пальцем, таким странным образом представляя его мне.
-- Насколько я знаю, главный редактор Алфен.
