Он остановился и стал вслушиваться. Ему послышалось, что кто-то стонет от боли. Он тверже ухватился за копье, оправил ремень щита на плече и стал вглядываться в густые кусты, окаймлявшие дорогу. Звуки, казалось, исходили оттуда.
Вдруг все затихло, и солдат уже подумал, что он ошибся, но вот снова до него долетел звук, на этот раз, несомненно, похожий на предсмертный стон. Он осторожно подошел и раздвинул копьем кусты.
Там, лицом вниз, зарывая руки в землю от боли, лежал старик. Его длинные белые волосы слиплись от крови, простое крестьянское платье было разорвано. Солдат перевернул его концом копья, чтобы взглянуть ему в лицо. Глаза старика уставились на него остекленевшим взглядом, потом в них появился страх при виде римского вооружения, и он попытался подняться, но ноги не слушались его. Рана в плече его была слишком глубока, и потеря крови его обессилила. Он со стоном откинулся назад, и глаза его снова затуманились.
— Иудей, — презрительно сказал солдат и хотел вонзить острие копья в грудь несчастного. Но потом передумал. — Да ему и так скоро конец. Жаль блестящей стали. От крови она ржавеет, а Сильвий, наш декурион, и так сердит на меня с тех пор, как Веспасиан на последнем смотре заметил пятно на моем шлеме…
Он сдвинул снова кусты над раненым и вернулся к воротам. Через несколько минут со стороны города к воротам подъехала небольшая группа всадников. Во главе ее был высокий молодой человек в белой тунике, на которой алела широкая пурпурная полоса — знак сенаторского звания. Ноги его были обуты в черные сандалии, стянутые четырьмя ремнями и украшенные золотой пряжкой в форме полумесяца.
— Сам Флавий Сабиний, префект ночной стражи, — воскликнул солдат и быстро ударил копьем о металлическую полосу, висевшую у ворот. Потом он вышел на средину ворот.
Воины выстроились в боевом порядке, а Сильвий, их декурион, выступил на несколько шагов вперед, чтобы передать префекту пароль.
— Удали твоих солдат, — повелел префект. — Мне нужно переговорить с тобой о важном деле.
Когда декурион исполнил поручение, Сабиний отошел.
— Надеюсь, друг, я могу довериться твоей преданности.
Сильвий приложил руку к груди и поклонился.
— Моя жизнь к твоим услугам, господин, — ответил он просто.
— Даже если мои повеления опасны и трудны?
— Повелевай.
— Так слушай. Сегодня или, может быть, завтра будет просить входа в эти ворота один иудей, молодой человек с тонким лицом, одетый в платье галилейского купца; с ним будут два спутника. Ты впустишь его, но только ночью и так, чтобы никто не видал. Тогда же проведи его прямо ко мне и вели дать мне знать через Лепида, моего раба, если меня не будет дома.
— А если чужестранец откажется от моих услуг? Ты ведь знаешь, как иудеи нам, римлянам, не доверяют?
— Тогда шепни ему одно имя, и он последует за тобой.
— Какое имя, господин?
Флавий Сабиний оглянулся на свою свиту. Они были достаточно далеко, и все-таки префект наклонился к декуриону и чуть слышно шепнул ему.
— Иоанн из Гишалы.
Сильвий отшатнулся с ужасом.
— Галилейский мятежник?! — воскликнул он. — Ты хочешь оказать содействие приверженцу врага римлян?
— Не так громко, Сильвий, — тревожно сказал префект. — Конечно, это так, как ты говоришь, но ведь дело идет о войне. Сюда явится Регуэль, сын Иоанна. Ты поражен? Пойми, в чем дело. Помнишь, мы как-то бродили с тобой по улицам Клавдиевой колонии?
— Да, и ты скрылся потом в саду Иакова бен Леви, еврея, торгующего оливковым маслом, — сказал Сильвий с усмешкой. — Я ведь тогда был верным часовым, охранявшим Флавия Сабиния, которого ждали там нежные девичьи объятия…
— Да ты разве знал? — пробормотал Флавий удивленно.
Сильвий усмехнулся.
— Римский солдат, — сказал он шутливо, — имеет не только глаза, чтобы видеть, но и уши, чтобы слышать. А сквозь шелест листьев мне слышался иногда серебристый девичий смех.
— Я этого не отрицаю, — ответил Флавий Сабиний, — да, я там виделся с иудейской девушкой. Как это случилось, я тебе объясню потом. Моя просьба имеет отношение к той девушке. Регуэл, сын Иоанна из Гишалы, ее брат.
— А он едет за ней…
— Да. Если бы жители Птолемаиды или кто-нибудь из любимцев цезаря узнали, что дочь мятежника среди нас…
