Но эти разговоры не успокоили католикоса и его приближенных. Состоялся тайный совет, решивший участь Бюракана. На совете католикоса убедили уехать в Багаран, к спарапету Ашоту. Спарапет имел большое войско и пользовался расположением востикана. Вверившись ему, католикос мог считать себя в безопасности. Когда католикос сообщил епископу Сааку о своем решении и предложил ему «избежать гнева господня» вместе с ним, епископ ответил:
— Я не покину свой народ. Когда он будет воевать, я буду молиться. Если он погибнет — погибну вместе с ним.
Такое же решение приняли монах Мовсес, диакон Теодорос, два брата священника — Мовсес и Давид со своим братом мирянином Саркисом и некоторые другие. Однако той же ночью католикос со своими приближенными уехал в Багаран.
На следующее утро защитники Бюракана заметили какой-то отряд, двигавшийся по направлению к крепости. Решив, что это передовой отряд неприятеля, монахи в смятении бросились к бастионам, но немного погодя они узнали знамена столичных полков и чрезвычайно обрадовались, хотя никто не мог определить, какому именно князю принадлежал отряд. Когда отряд дошел до стен Бюракана, оказалось, что он состоит из нескольких сот воинов, но не имеет ни начальника, ни вождя. Его вел какой-то человек во власянице со знаменем в руке. Открыли ворота, чтобы впустить прибывших на подмогу, и епископ Саак подошел к знаменосцу:
— Что я вижу, отец Соломон? Отшельник стал воином?
— Да, владыка, войско, защищающее церковь, должен вести отшельник, — отметил человек во власянице и рассказал историю своего отряда.
Отшельник Соломон был армянским священником, изгнанным в Сагастан. Вернувшись на родину, он проживал в монастырях. Услыхав о резне в Айриванке и о преследованиях католикоса, он решил помочь братьям-мирянам. Странствуя из села в село, он убеждал народ взяться за оружие и самому защищать себя, раз князья не желают воевать. К отшельнику присоединилось несколько вольных воинов, из которых постепенно организовался отряд. Они приходили на помощь крестьянам, когда на них нападал враг. Едва распространился слух, что Бешир идет на Бюракан и хочет взять в плен католикоса, отшельник предложил отряду поспешить на помощь патриарху. Это предложение было принято с радостью. Воины сказали: «До сих пор мы воевали за князей нашей страны, теперь же будем воевать за князя церкви», — и во главе с отшельником направились в Бюракан.
Прибывшие выразили желание, чтобы католикос вышел и благословил их. Но как опечалился отец Соломон, когда епископ Саак сообщил ему, что католикос уехал в Багаран.
— Мой отряд разбежится, узнав об этом, — сказал он епископу. — Они пришли сюда защищать католикоса. Если им объявить, что он, спасая собственную особу, бросил братию, они уйдут обратно.
— Что же нам делать? Мы очень нуждаемся в помощи твоих воинов.
— Надо им сказать, что католикос болен и не может выйти. Эта невинная ложь спасет нас.
— Нет, отец Соломон. Всякая ложь — грех, и за всякий грех следует наказание, — заметил епископ. — Я не могу обмануть благочестивое воинство. Лучше скажем им правду, а нашу защиту оставим на их совести.
— Это все равно что своими руками сдать Бюракан врагу.
— Что же нам делать? — растерянно спросил епископ.
— У нас нет другого выхода. Этот грех я беру на свою душу, — сказал отшельник.
Выйдя во двор замка, он объявил воинам, что католикос болен и через него шлет им свое благословение. Многие решили, что католикос заболел от волнений. Это придало им еще больше решимости. В тот же день все находившиеся в крепости войска были приведены в боевой порядок.
Воинов разбили на несколько отрядов и расставили в разных пунктах: кого на башнях, кого на стенах, часть за воротами и в тайниках. Командование над местным войском взял на себя диакон Теодорос, который был опытным воином, а над вновь прибывшими — отшельник Соломон.
Все уже было готово, когда появился противник. Он шел со стороны Вагаршапата. Воины немедленно заняли свои места. Епископ Саак приказал, чтобы духовенство, не носившее оружия, собралось в церкви ко всенощной. Все время, пока длится осада крепости, будет продолжаться служба. По звуку колокола церковь наполнилась молящимися. Здесь были монахи и самые беспомощные из женщин и стариков. Службу совершал сам епископ.
