Эта крепость не восстанавливалась местными князьями из-за ее неудобного стратегического положения. Она находилась на одном из отрогов горы Кохб и занимала большое пространство. Ее полуразрушенные стены и башни навевали грусть, но они еще сохранили множество жилищ и бастионов, которые могли служить убежищем для войска. Неумолимый меч врага скосил однажды всех ее жителей, и с тех пор никто не хотел селиться в крепости из-за ее опасного местоположения. За крепостью ступенями громоздились непроходимые скалистые горы. Они были недоступны и нападающему с тыла врагу, и тому, кто пожелал бы бежать отсюда. Перед крепостью тянулось безводное ущелье, покрытое зарослями диких кустов и огромными камнями.
В сопровождении князей ехал царь по теснине — единственной дороге к ущелью и замку, чтобы найти место для привала. Обозрев разрушенную крепость, егерские князья нашли ее самым надежным местом. Их привлекли крепостные строения, которые могли защитить войска от осеннего ночного холода. Марзпетуни и сепух Ваграм выразили сомнение в безопасности ночлега. Противник мог ночью занять теснину и таким образом запереть их в ущелье. Царь был того же мнения, но, идя навстречу желанию егерских князей, решил заночевать в ущелье. Он не полагал, что враг может ночью пойти в наступление. Тайное беспокойство не покидало сепуха и Марзпетуни, недовольных решением царя.
К вечеру конница вступила в ущелье и стала подниматься к разрушенной крепости. Сюда подоспел и царь со своими и егерскими князьями. У входа в ущелье оставили сторожевой отряд, который должен был дать знать о приближении врага.
Немного спустя крепость оживилась. Повсюду замелькали огни. Воины разожгли костры и, накормив коней, закололи баранов, подаренных царем. Царь отдал приказ отметить канун битвы обильным ужином. Он пригласил к своему столу князей. Царь был в хорошем настроении и считал это предзнаменованием победы.
Прошли часы ужина и дружеских бесед. Погасли огни. Крепость погрузилась в сон. Не спали только караульные и воины, охранявшие царский шатер. Стояла глубокая тишина. Лишь изредка молчание прерывалось ржанием лошадей, доедавших свой корм.
Князю Марзпетуни не спалось. Он было задремал, но, проснувшись от ржания коней, больше не мог уснуть. Князя мучили все те же сомнения: он боялся неожиданного нападения мятежников, и не без основания. В открытом поле они были бессильны перед царскими войсками. Но в этих теснинах, среди крутых скал и пропастей, враг мог окружить царские полки и жестоко их разбить. Князь долго ворочался, наконец встал, накинул плащ и вышел из низенького домика. Езник, находившийся тут же, вскочил с места.
— Куда, господин мой? — спросил он, протирая глаза.
— Я не спокоен, Езник. Не могу спать. Хочу пройтись к ущелью, — сказал князь.
— Разреши мне следовать за тобою.
— Ты устал, ложись и отдохни. Утром у тебя будет много дела.
— Нет, господин мой, я отдохнул, разреши мне пойти с тобой.
Они вышли вместе.
Стояла холодная осенняя ночь. Луна плыла по ясному безоблачному небу, заливая серебристым светом окрестные горы, обрывы и полуразрушенные строения огромной крепости. Вокруг лежали, закутавшись в плащи, воины, положив под головы сумки и седла. Стреноженные кони щипали траву. Караульные, покачивая длинными копьями, ходили взад и вперед перед развалинами и по склону ущелья. Откуда-то издалека доносился крик филина, тревожно отзываясь в сердцах бодрствующих.
Князь и Езник неслышно пробирались мимо спящих. Никто не проснулся. Несколько человек из стражи окликнули их и, узнав Марзпетуни, почтительно приветствовали его. Миновав стан, они стали спускаться в ущелье.
— Мы отойдем далеко от стана, господин мой? — спросил Езник.
— Нет, только до выхода из ущелья, и вернемся, — ответил князь. — Я хочу посмотреть, бодрствуют ли наши караульные.
Не успел Марзпетуни договорить, как со стороны ущелья послышался конский топот.
— Что это? Не караульные ли подрались? — сказал князь, останавливаясь.
— К нам едут конные, господин мой. Кто бы это мог быть? — взволнованно сказал Езник.
В эту минуту отряд всадников стремительно влетел в ущелье.
