— Я не сделала ничего, заслуживающего благодарности, — ответила я. — Но если ты хочешь оставить меня в долгу перед тобой, то, пожалуй, я скажу, чего мне хочется.
— Говори, умоляю тебя, — сказал князь.
— Открой мне тайну, которая мешает царевичу жениться на дочери князя Севада.
Князь улыбнулся и ничего не ответил.
— Разве это так трудно сделать? — спросила я.
— Очень трудно, сестра Седа. И я вдвойне буду тебе обязан, если ты возьмешь обратно свою просьбу.
— Нет, или это, или ничего!
Князь покачал головой:
— Эту тайну не знает даже моя жена, княгиня Гоар. Прости меня, сестра Седа, ты, конечно, почтенная женщина, но я вообще боюсь доверять тайны женщинам.
— Ах, князь, это старое заблуждение, переходящее от отца к сыну, — сказала я. — На самом деле женщины умеют молчать лучше, чем мужчины.
Князь рассмеялся.
— Ты с этим не согласен?
— Мы с тобой друзья, сестра Седа, и потому мне нет надобности скрывать от тебя свои взгляды, — сказал князь. — Женщины крепко хранят только свои любовные тайны, а для всего остального уста их раскрыты.
Я засмеялась, потому что в душе была согласна с ним.
— Но я в этом отношении совсем не похожа на других женщин.
— Все женщины говорят о себе то же самое, — заметил, смеясь, князь. — Ни одна из них не хочет походить на другую. Но в жизни я еще не встречал хотя бы двух женщин, не схожих между собой. И как раз лучшая из них оказывалась самой слабой.
— Ты так плохо говоришь о нас, что я могла бы обидеться и взять свою просьбу обратно, — сказала я князю. — Но я не обижаюсь, в твоих словах есть доля правды. Своим примером я хочу доказать, что существуют на свете и такие женщины, которые умеют молчать.
— Я ждал, когда ты это скажешь, сестра Седа. Теперь я могу исполнить твою просьбу, не нарушая своего долга, — серьезно произнес князь. — Я сообщу тебе тайну, которая известна только мне, как другу и соратнику царевича. Надеюсь, что эта тайна умрет в твоем сердце.
— Да, — подтвердила я.
— Царевич не может жениться на дочери князя Севада потому, что он любит другую, которой он предан душой и сердцем, — сказал князь почти шепотом.
— Кого, Седа, кого? Жену Цлик-Амрама, да? Скажи скорей, ее назвал князь? — вскочив с места и почти задыхаясь, воскликнула царица.
— Сейчас, милая, сейчас. Не торопись. Этим ты ничего не изменишь, не мучай же зря себя.
— Ах, Седа, ты испытываешь мое терпение… Что ты медлишь?
— Я вовсе не медлю.
— Значит, жену Цлик-Амрама?
— Нет.
— Но кого же?
— Цлик-Амрам тогда не был женат.
— Кого же он любил?
— Дочь князя Геворга, родоначальника севордцев.
— Князя Геворга, который вместе со своим братом Арвесом был замучен в Пайтакаране начальником евнухов князя Апшина?
— Да, царица.
— Но ведь это она, Аспрам! Дочь князя Геворга была когда-то невестой царевича, а теперь жена Плик — Амрама.
— Да, это так.
— И любовница царя, моего мужа.
— Тише, милая царица! Прислужницы часто подслушивают.
— Ах, Седа, к чему эти предосторожности?.. Мое горе и без того известно всем!
— Нет еще, царица, еще нет…
— Хорошо, рассказывай, что сказал затем князь.
— Он сказал, что царевич любит эту девушку.
— Это я уже слышала. А ты не спросила, как началась эта злосчастная любовь?
— Как же, спросила; и он рассказал мне следующее. Еще до смерти князя Геворга царевич Ашот был заложником у Апшина. Начальник евнухов, убивший родоначальника севордцев, был близким человеком царю Смбату. Царь, узнав о смерти князя Геворга, написал обвинительную грамоту, требуя кары за его убийство. Начальник евнухов, чтобы смягчить сердце царя, тайно от Апшина освободил царевича Ашота вместе с несколькими армянками княжеских фамилий и отправил их к царю. Смбат, конечно, выразил ему свою благодарность, а царевича Ашота отправил в Утик, чтоб утешить вдовую княгиню севордскую. Вот тут-то молодой Ашот и встретил прекрасную севордскую княжну.
— И влюбился в нее?
— Да. В доказательство этой любви князь Марзпетуни привел один случай, достойный внимания.
— Какой же именно?
— Когда, по приказу Юсуфа, тиран Гагик Арцруни со своими и арабскими войсками напал на царя Смбата, чтобы взять в плен и убить его, царь поставил во главе войск своих сыновей Мушега и Ашота и послал их против Гагика. Братья, встретив тирана, вначале разбили арабов, но в конце боя отряд севордцев, которыми командовал Ашот, изменил своему начальнику, оставив поле битвы. Армянское войско потерпело поражение, а Мушег, сражавшийся, как лев, попал в руки врагов. Но даже эта измена не охладила Ашота к севордцам. Он вместе с ними вернулся в Утик, несмотря на то, что брат его был пленником в Двине.
